Проклятый пиратский клинок, что при первой своей жизни так и не успел вкусить ни капли вражьей крови. Его ждало бесславное забвение на дне морской пучины. Но бездна приняла его в свои объятия и открыла новый путь. Отныне голод – его сила, его гнев, его вечная судьба.

Алчущий клинок, чей пир был прерван капризной прихотью судьбы. Он почил в ледяных объятиях пучины, но его жажда не остыла. Породнившись с бездной, он так и не обрёл покой – и нынче уже не обретёт вовек, как и морские волны, среди которых он продолжит пировать.

Ненасытность – он проклят её губительным клеймом. Это оружие познало всё: оно резало, рубило и кромсало, лишало жизней, безжалостно и не щадя. Он нежился средь блеска золотых монет, омытых свежей кровью, и купался в лучах наводящей ужас жуткой славы. Но ему всё было мало. И свою участь – сгинуть в чреве ненасытной бездны – он заслужил сполна. Только бездне тоже было мало.

Данные тесаки являются отражениями судеб их прежних владельцев. Лёгкий тесак принадлежал молодому пирату, что даже и пиратом толком стать не успел перед своей гибелью. Он так и не успел вкусить пиратской жизни – и это стало источником его вечного проклятия, что вернуло его в посмертии, дабы утолить его «голод». Второй тесак принадлежал более опытному и удачливому пирату, однако смерть прервала его путь на середине – и он так и не стал легендой. Что собственно и заставило его принять своё проклятие и вернуться в посмертии, чтобы закончить начатое. И наконец великий тесак – он принадлежал грозному и легендарному пирату, чьё имя наводило ужас на других и который прошёл весь путь пирата до самого конца, познав и испытав всё. Но и он не смог обрести покой, ибо его ненасытность нашла особый отклик в бездне – и она вернула его в посмертии, чтобы он продолжал её насыщать.

В целом же это всё является метафорой обречённой безысходности любого, кто решит связаться с бездной. В своей ненасытности она найдёт любой способ использовать дарованный ей «материал» себе во благо.