В прорезях маски сверкает уверенный взгляд. Шаман наблюдает за полем идущего боя, даруя племени благословение предков. Сами духи глазами его созерцают пламя яростной битвы. Они гордятся и предвкушают славный исход. Воины не вправе их подвести.

Шаман видит сон, что явился ему сквозь бренную явь. Духи даровали ему видение грядущих побед. Он шагает вперёд, ясно их созерцая сквозь завесу второго обличья. Поступь его невыразимо тверда – и племя чувствует это, идя рядом с ним и сон его в жизнь воплощая.

Кошмар во плоти, что неуклонно идёт то ли навстречу, то ли насквозь. Две пары глаз созерцают две стороны единой картины. Одна – далеко впереди, где сияет величие славы. Вторая – у него на пути, где враг его племени своей участи ждёт. Как бы тот ни старался – усилий его каждый раз будет мало. Воплощённый кошмар его всегда превзойдёт.

Для лучшего понимания самих описаний стоит немного пояснить по лору. Сноходцы и ловцы снов – это шаманы непокорных племён. Но не просто шаманы, а владеющие искусством особых ритуалов, что даруют им возможность совершать различные манипуляции со снами. Отсюда и соответствующая градация масок.

Первая принадлежит обычному племенному шаману, который умеет говорить с духами и передавать племени их волю. А так как воля духов для непокорных варваров священна и неоспорима, то они просто не могут их подвести – и будут изо всех сил стараться оправдать их надежды и чаяния, в том числе и на поле боя. При этом они верят, что духи им благоволят и направляют их оружие. В итоге мы получаем нечто вроде самоисполняющегося пророчества, где варвары верят, что духи им благоволят – и сражаются лучше, чтобы соответствовать их ожиданиям, а духи соответственно радуются их мастерству и потому им благоволят.

В случае со второй маской всё чуть сложней, но и интересней. Сноходцы – это уже не просто шаманы, а что-то вроде толкователей снов. При этом они умеют не просто толковать сны, а погружаться в них и даже ходить внутри снов, изучая и понимая их. Причём это могут быть как реальные сны, так и сны наяву, во время которых сноходцы буквально могут ходить, созерцая дарованные духами видения, в том числе и будущего. И порой это будущее может напрямую пересекаться с настоящим. По сути, мы имеем плюс-минус то же самоисполняющееся пророчество, но с большим акцентом на реальном вкладе в его исполнение, а не на вере в него. Хотя без веры тут снова никак. В итоге сноходец указываете племени путь к будущему, которое он видит во снах, а племя им следует и тем самым якобы воплощает сны в реальность. Под вторым обличьем здесь понимается сама маска – это что-то вроде завесы, которая ограждает погружённого в сон сноходца от реального мира.

Третья же маска добавляет всему вышеописанному новый слой. Главная особенность ловцов снов, что разительно отличает их от сноходцев – это умение управлять снами, причём не только своими, но и снами других. Они могут вдохновлять картинами великого будущего, а могут явить самый страшный кошмар. Само собой, если они не преследуют каких-то особых целей, то хорошие сны они показывают союзникам, а кошмарные стараются проецировать на врагов. В результате чего мы получаем двойной эффект, в котором союзники верят в великое будущее и проявляют максимум своего мастерства, чтобы идти к нему навстречу, а лишённые веры и благословения духов враги встречают свой самый страшный кошмар – когда противнику везёт во всём, чтобы он ни делал. И ты хоть в лепёшку разбейся, но боевая удача сегодня не на твоей стороне. Две пары глаз в описанном образе соответственно отражены на изображении маски. Обычный взгляд шамана – это прорези самой маски. Кошмарный взгляд – это ритуальный череп на челе.