1. Какое-то странное место: серое и безрадостное. Даже новогоднюю ель, что стояла напротив входа в придорожный трактир, украшал один лишь только холодный снег. Она больше напоминала не вечно благоухающий символ празднества, а молчаливо стоящую у обочины мрачную вдову, всеми забытую и отрешённую в своей печали от всего мира. Пожалуй, стоило заглянуть в это заведение и немного порасспрашивать.
Обстановка внутри царила довольно гнетущая, под стать паршивой погоде снаружи. Да и народу было негусто, словно вымерли все или сбежали. Остались лишь изрядно приморившийся хозяин да парочка местных выпивох, беззаботно храпящих под заунывные мотивы уставших с дороги бродячих музыкантов. Однако же взгляд тотчас уловил силуэт необычного для этих краёв гостя. За стойкой стоял снеговик, облачённый в смолисто-чёрный жилет и такого же цвета шарф и шляпу с широкими полями. Рядом с ним стоял его ледяной молот, хрустальная поверхность которого то и дело поблескивала, отражая тусклый свет свечных огней. На удивление от этого ожившего изваяния из снега и льда исходило больше жизненной бодрости, чем от всех остальных присутствующих вместе взятых.
Неспешно отпив из кружки глоток ледяного молока, снеговик поднёс к своему носу-морковке надкусанное сахарное печенье в форме ёлочки и сделал нечто напоминающее плавный глубокий вдох. А затем слегка покосился в сторону своими чёрными, как тень среди ночи, глазами-пуговицами.
«Так это тебя Шеф прислал мне в подмогу?» - неожиданно спросил он холодным и размеренным голосом, выражающим лишь глубокую усталость и ледяное безразличие. В глаза тотчас бросились блики света, играющие на поверхности отполированного до блеска значка в виде шестиконечной звезды. Она сияла и завораживала, словно небесный ориентир на безлунном ночном небе. И всё же раздавшийся снова голос прервал этот миг бестактного любования: «Обычно я работаю один. Без шума и позёмок – лишь девственный снег и завывание вьюги, - взгляд снеговика скользнул вниз, на его оружие, после чего он на несколько мгновений замолчал, однако вскоре таки продолжил, - Но в этот раз обстоятельства вынуждают прислушаться к мудрости старика. Будешь меня прикрывать в этом деле. Не люблю вынуждать снег краснеть…» - его слова вдруг прервал тревожный шум и пугающие крики снаружи. «А вот и они… - не выражая ни толики удивления, промолвил снежный незнакомец, - Сходи познакомься. А я пока рассчитаюсь за угощение».
Какой-то миг – и снеговик снова остался один в объятиях полумрака и меланхоличной музыки. Шум за окном внезапно усилился. Но снежный незнакомец не спешил. Залив в себя остатки молока, он вновь вдохнул аромат сахарного печенья. Затем откусил ещё один небольшой кусочек, а остаток положил обратно на стойку, оставив рядом несколько монет. Снаружи тем временем начали доноситься звуки боя… или пьяной драки. Снеговик наконец закинул молот на плечо и неторопливо направился к выходу, попутно бросая ещё одну монету в лежащую у ног старающихся музыкантов шляпу.

2. Шум битвы наконец стих, плавно переводя крики агонии в тоскливое завывание холодного ветра. Свободного и одинокого.
«Итак, что тут у нас?..» - голос подоспевшего снеговка внезапно разрезал воцаривую на мгновение тишину. Его спокойный и задумчивый взгляд начал пристально осматривать место происшествия, а сам снежный незнакомец тем временем вновь произнёс, словно впроброс: «Я не успел представиться перед тем, как нас грубо прервали. Детектив Лёд Колдман, шериф Заполярного округа и старший сыщик края Расколотых Ледников, - он наконец прервал процесс созерцания картины кровавого побоища вокруг, на миг переведя взор и посмотрев так, словно оценивая степень исходящей угрозы, - Можешь не тратить слова впустую, герой. Про тебя и твои регалии мне известного достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Твой молот выбивает из них дурь, а мой – вершит правосудие. На том и сойдёмся… партнёр». На последнем слове детектив скептически хмыкнул и выдавил из себя еле уловимую циничную улыбку.
«Ладно, мы здесь не для того, чтобы лёд плавить взаимными комплиментами, - резко сменил тон снеговик, - Вернёмся к нашим сугробам… Похоже, картина ясная. Как тёплым молоком по снегу. Это одна из новогодних аномалий, вызванная острым приступом ностальгии по прошлому. Дело раскрыто. Медаль вышлю по почте. Шефу привет». Он неожиданно развернулся и уж было собрался уходить, но затем резко остановился и сквозь вымученный смешок произнёс: «Да ладно, шучу я. Праздник на дворе, как-никак. Другой на моём месте так и поступил бы. Но чует моё промёрзшее нутро: здесь что-то нечисто. Они пришли с полей, откуда доносятся завывания ветра. Слышишь, как они приглашают на танец?.. Будь начеку. Весёлая пляска с озорными леди снежинками нередко заканчивается смертельным танго с волками».

3. Лёд Колдман:
Порой после победы может казаться, что ты король целого мира. Но, выплясывая триумфальный танец в лучах тронного зала под дождём из праздничного конфетти, не дай эйфории вскружить тебе голову. Остановись и оглянись – возможно, ты просто глупец, что стоит посреди голого поля под густым снегопадом, а вокруг лишь дикие звери, что готовы тебя разорвать.

4. Лёд Колдман:
Немногие вещи могут быть ниже звериных инстинктов. Одна из таких – беспринципность. Тот, кто готов продать свои идеалы за горсть блестящих монет, хуже любого зверья. Те хотя бы скалятся, глядя в лицо, а эти нередко готовы вонзить клыки тебе в спину.

5. Ни взбалмошные дикие волки, ни хладнокровные, что скрывались в овечьих шкурах, не смогли сбить опытного сыщика со взятого следа. Вполне ожидаемо, он вёл к ближайшей деревне. Мрачные силуэты домов показались не сразу, украдкой выглядывая из-под толщи покрывающего их снега, словно до ужаса напуганные дети, что спрятались под одеялом и молча наблюдают, как злодеи хозяйничают в их некогда уютном доме.

6. Чем ближе становились дома – тем мрачнее вырисовывалась картина произошедших здесь событий. Морозный встречный ветер с циничным безразличием доносил запах крови и страха. Настолько знакомый, что он уже даже не пронимал ни холодный разум, ни ледяное сердце. Снег ещё не успел скрыть следы совершённого здесь преступления. Хотя и очень старался. У стражи не было ни единого шанса. Их всех перебили без жалости и милосердия. Причём – не только лишь топорами, но и ножами, вонзёнными в спины.

7. Холод стоял из тех, что называют «собачим». Но даже он был несравним с тем, что царил в душах этих мерзавцев. Вряд ли по ним кто-то заплачет, если они не доживут до суда – ни тюрьма, ни даже плаха.

8. Крики отчаяния растворялись в морозной тишине. Но судьба планктона не волновала кита, что безразлично наблюдал издалека. Впереди, сквозь пелену снегопада, показалась ледяная гора – живой айсберг. Настолько огромный, что не подвластный даже течениям. Он их сам создавал, направляя целые стаи безвольных мелких рыбёшек.
«Сын дрейфующей льдины! - подозрительно ухмыльнувшись, воскликнул Лёд Колдман, - Знакомые грани лица, - добавил заполярный шериф следом, доставая свой молот, будто готовясь к драке, в которые он прежде старался не лезть, - Крис Талл – тупая груда злобного льда. Вечный Хлад наградил его формой, но напрочь забыл про мозги. Как говорится: вооружён и опасен. Вот только оружие – это он сам! Ну что, партнёр, твоего плавания льдина?.. - он перевёл взгляд и многозначительно усмехнулся, - Поворкуй пока с ним, а я выжду момент для удара». Снеговик уже было направился в сторону ближайших хижин, как вдруг остановился и, обернувшись, добавил: «Слышал, он любит пообсуждать теоремы Ледогора. Удачи, партнёр!» Не сдерживая саркастический смех, он таки продолжил свой путь, скрываясь в тени переулка.

9. Огромный и бестолковый – этот громила своим выдающимся размером пользоваться явно не умел. Гроза ветхих хижин и беззащитных избушек. Едва эта громадина рухнула, сваленная шквалом звонких ударов, над ней блеснул ледяной молот шерифа. Короткий миг – и он поставил финальную точку в этой схватке, озарив всю деревню вспышкой яркого света. Сквозь тишину пробился перезвон рассыпающихся льдинок, что напоминал мелодию новогодних бубенцов. Однако свет вскоре рассеялся, возвращая былой серый мрак. Самодовольно усмехнувшись, снеговик посмотрел на своё оружие и тотчас спросил:
«Тебе там не тесно, верзила?.. - в ответ раздалось лишь несколько коротких затухающих вспышек, - Ничего, немного потерпишь. В Айскатрасе найдём тебе просторную камеру. Или даже высечем две в одной!» Лёд Колдман издал ещё один, казалось бы, весёлый смешок, но от него всё так же веяло скрытой усталостью. Эта шутка, бесспорно, порадовала снеговика, однако он словно уже далеко не первый раз произносил её в том или ином виде.
«Хорошая работа, партнёр, - произнёс детектив, наконец обернувшись и слегка удивившись увиденному, - Только не говори, что не знаешь, как работает эта штука?.. - он покосился на свой молот, но затем вернул взгляд и продолжил, словно всё понял за это короткое мгновение, - Ах да, ты же из легавых Её Величества – у вас тут совсем другие порядки. Но ничего – сейчас я научу тебя, что такое мастерство настоящего сыщика! Немного размялись, а теперь убирай молот в сторону – и помогай мне искать здесь улики». Снеговик отвёл глаза, неспешно окинув ими всю деревенскую площадь, усыпанную бессчётным множеством ледяных осколков. Они все были так похожи друг на друга, словно толпа безликих свидетелей, каждого из которых следовало опросить об увиденном. Предстоящее действо угрожало быть до смерти «увлекательным». «Это как медленный танец, - вновь промолвил детектив Колдман, принимаясь за дело, - Заучи два движения – и повторяй их снова и снова, пока музыка сама не подскажет тебе неожиданный шаг» .

10. Они всегда возвращаются на место преступления. Чтобы уничтожить улики или замести следы, или просто по глупости. Порой достаточно лишь хорошо подготовиться и обождать – и добыча сама угодит в твою западню, оставив следы, что неизбежно приведут к новой зацепке.
«Что ж, направление есть, - уверенно произнёс Лёд Колдман, вглядываясь в уходящие вдаль следы нападающих, - И, похоже, я знаю имя нашего следующего клиента…» - неожиданно добавил он, показав найденный осколок поверженного айсбергового элементаля. Кажется, детектив нашёл его уже довольно давно, но почему-то сказать об этом старый слепок снега решил только сейчас, после столького времени безрезультатного копания в бесполезной куче льда. «Ледовик Когтев, - слетевшее с уст снеговика странное имя вмиг переключило всё внимание только на него, заглушив леденящий разум порыв злости лёгкой прохладой любопытства, - Приезжий вендиго. Откуда-то из диких уголков Лесотундрии. Тот ещё псих. Говорят, он сбежал из самого Сноушенка, прорубив себе когтями дыру в монолитной стене из промёрзлой ледостали. Разыскивается в пяти округах за вандализм с особым цинизмом. За выцарапывание похабных рисунков на льду». Детектив опустил взгляд на осколок в его руках. На полупрозрачной поверхности обломка ледяного кристалла виднелись остатки нацарапанных узоров. Они словно что-то напоминали, пока под определённым углом не сформировали перед глазами целью картину, и до бесстыдства неприличную. «Хватит уже глазеть! - строго промолвил заполярный шериф, снова пряча осколок в поясной сумке, - Не Мона Фриза, в конце концов! Пошли лучше по следу, пока Леди-метель не втянула нас в свои коварные игры.

11. И снова всё как по замкнутому полярному кругу. Словно колдовство или проклятие. А может – просто очередной день всё той же старой жизни среди безразличного снега и диких зверей. Только звери всё яростней, а снег – холодней. Этот круг – на самом деле спираль, где скользкие ступени ведут тебя вниз. Туда, где зов звериных инстинктов в один миг может смениться другим, хладнокровным и первобытным.

12. А дальше лёд под ногами становится хрупким. Из-под него жадно глазеет трясина, желая тебя проглотить целиком, задушив в зловонных объятиях грязи. Очередная ступень, где инстинкты уже даже не роскошь, а то единственное, что позволяет тебе не задохнуться в вони порока и не утонуть в его нечистотах. Один неосторожный шаг – и ты уже за гранью, из-за которой нет пути назад.

13. След мерзавцев всегда ведёт лишь по нисходящей – ниже дна, где даже не видно ступеней. Туда, где жестокость и зверство стали осознанным выбором. Где грязь уже поглотила и разложила, став неотъемлемой частью души. В логово тех, кто больше не ищет дорогу наверх.

14. Низменный холод жестокого безразличия. Он способен пронять даже ледяную душу, но только первые несколько встреч. Сначала ты его боишься. Затем – ненавидишь и презираешь. А после возвращаешься снова, словно домой – и уже он боится тебя.

15. Тишина этому месту к лицу. Даже во тьме глубинного мрака есть крупица прекрасного. Пусть – лишь крохотная снежинка, что тотчас померкнет, едва коснётся грязной земли. Но со временем, одна за другой, они укроют её белоснежным ковром.
На мгновение предавшись мечтаниям, Лёд Колдман снова раскрыл глаза, вернувшись в реальность. Он стоял посреди зачищенного бандитского логова в липкой смеси грязного снега и крови. Повсюду лежали мёртвые тела, но среди них не было видно того, по ком леденел его молот. Внимательно вглядываясь в каждую мельчайшую деталь, детектив продолжал искать зацепки. На глаза попались корабельные пушки и пиратские лохмотья. У разбойников были союзники. Пираты – корабли – вода – лёд – потенциальное место преступления. Осталось лишь понять, в какой стороне та бухта, где они решили бросить свой якорь. Возможно, в той, откуда ветер внезапно донёс звуки пальбы?..

16. Впереди показалась пиратская пристань, что скромно ютилась на берегу замёрзшего озера или залива. Словно несчастная беспризорница, что поневоле попала в дурную компанию. Она могла бы наслаждаться смехом детворы, что встречает рыбацкие лодки, и звоном монет из кошельков заезжих купцов. Но всё, что нынче скрашивало её серые дни – это стрельба и пьяные пиратские песни. Не удивительно, что она пожелала забыться в морозных объятиях безумного психа, что по наивности приняла за творца. Только те шрамы, что он нанёс её отражению на поверхности льда, уже не сможет разгладить даже весна.

17. Так завершил свою творческую карьеру художник, не понятый узколобым поборником снобистских заполярных законов. Неплохая легенда для соседей по камере – таких же чокнутых психов.
«Поцарапаешь его изнутри – запрещу надзирателям даже угольки тебе выдавать в новогоднюю ночь!», - с уже знакомой самодовольной ухмылкой произнёс Лёд Колдман, глядя на всё ещё охваченный хаотичными световыми переливами молот.
«Вот вы где!..» - неожиданно раздался приятный и слегка мелодичный женский голос, что вмиг разбавил мрак тишины нотками чарующей зимней симфонии. Снеговик тотчас оглянулся, увидев приближающуюся плавной и грациозной походкой ледоволосую даму. Её белоснежную кожу обвивала ткань длинного парео морозного синего цвета, полы которого развивались с такой лёгкостью, будто улавливали каждый вздох Царицы Зимы.
«Кристаллина?.. - удивлённо промолвил Лёд Колдман совсем не свойственным ему мягким тоном, - То есть… - он внезапно замялся, а затем откашлялся и всё же вернул своему голосу привычный оттенок, - «Мисс Морозная Грация?.. Что вы тут делаете? Это место очень опасно».
«Мистер… Лёд… Шериф Колдман, - её речь дрожала от волнения, но всё равно звучала так, словно трепетный перебор струн на лютне, - Я вас по всей Империи обыскалась, пока ветра не напели мне, что вы отправились в Пустоши, - она на мгновение замолчала, собираясь с духом, - Вам нужно бросить эту затею! Не стоит гнаться за прошлым! Мистер Фростер слишком опасен! Я не хочу, чтоб он сделал вам больно… снова».
Рука детектива невольно коснулась его собственной груди в нескольких дюймах от значка. Кажется, снежные вмятины в этом месте выглядели как-то странно и неестественно, отдавая лёгкими бликами, что играли на поверхности покрытых тонкой коркой льда рубцов. Выдержав небольшую паузу длиной в целую вечность из вороха болезненных воспоминаний, Лёд Колдман с тяжким сердцем произнёс:
«Боль не в том, чтобы достойно держать удары судьбы. Боль в том, чтобы дать слабину и прогнуться. Так защемит, что уже не разогнёшься и не сможешь гордо смотреть ни в её глаза, ни в отражение собственных».
«Вот об этом я и говорю! - снова воскликнула снежная кудесница, - Вы просто погубите сами себя в погоне за местью! Не ходите к этой горе, в её ледяные пещеры! Это ловушка! Скажите ему уже кто-нибудь!..» - словно в отчаянии она начала искать поддержку от окружающих, но встретила в их ледяных взглядах лишь холодную тишину непонимания.
«Я ценю вашу заботу, - спокойно и уверенно произнёс снеговик, - Правда, ценю. И не только потому, что вы спасли мою жизнь, едва ли не заново вылепив. Но в этот раз я не один. У меня неплохое прикрытие. И я не позволю Мистеру Фростеру снова причинить боль, ни мне, ни вашему чуткому сердцу».
Их взгляды были направлены друг на друга, наполняясь ясностью безмолвного взаимного понимания. Её утончённые пальцы бережно коснулись раны на его груди, а затем она отступила назад, с холодной заботой промолвив:
«Будьте предельно осторожны, шериф Колдман». Лёгкая ткань её парео под воздействием морозных ветров начала выплясывать дивный танец, преисполненный одновременно как чарующей грации, так и тревожного трепета. Изящный взмах рукой – и её образ развеялся, растворяясь в пейзажах зимы и оставляя после себя серые остатки полуразрушенной пристани.
Спустя несколько мгновений Лёд Колдман наконец снова обернулся и, замечая обращённый к нему вопрошающий взгляд, с нотками нерешительности в голосе произнёс:
«Кажется, нам нужно поговорить…» Он на мгновение замолчал, подбирая слова, что предательски ускользали. В какой-то миг даже еле заметно усмехнулся, предположив, что именно так ощущают себя его привычные клиенты во время допросов. Но затем на его лицо вновь вернулась серьёзность – и наконец полились слова: «Слушай, я не знаю, почему решил скрыть от тебя правду. Знаешь, сколько у меня было таких партнёров за все мои зимы?.. Слишком много на жизнь одного снеговика… Возможно, я тебе не доверял. Или, скорее – не верил в тебя. Думал, что сдрейфишь. Сбежишь, едва завидев ледяного громилу. Или – устав копаться в его осколках. Но когда увидел, как тебе удалось наподдать этому психу… - он вновь усмехнулся, а затем будто разозлился, гаркнув самому себе, - К льдинному чёрту! Мы с тобой взрослые люди! Давай просто пропустим эту часть – и обсудим то, что действительно важно! Пошли, найдём эту гору! По пути всё расскажу – на этот раз уже без секретов».
Отряды Армии Холода двинулись дальше, покидая хмурую пристань, что, не успев даже свободно вздохнуть, вновь погружалась в печаль, но уже по всем тем, кто её угнетал…

18. Лёд Колдман:
Слушай, партнёр. Я понимаю твой идеализм и стремление сделать мир лучше. Но поверь моему жизненному опыту: не стоит заглядывать в каждую встречную дыру или нору! Их столько, что и нескольких жизней не хватит, чтобы вычистить все! А вот главное – уже можешь не успеть. Так что давай вернёмся к нему: Мистер Сноу – пурга его занеси – Фростер! Опасный рецидивист и самый скользкий вылепок во всём Заполярье! Происхождение неизвестное. Боюсь даже представить, кто в здравом уме мог слепить такого злобного отморозка. Я уже не первую зиму за ним охочусь, но ему каждый раз удаётся ускользнуть от молота правосудия. Тот ледяной малый из деревни и этот недоделанный «Снегомир Наледич» были его верными подручными – очередными недомёрзлыми болванчиками – обычными комками грязного снега, которыми он так любит разбрасываться. Его циничная жестокость не знает пределов! Он обвиняется в многократном использовании запрещённых снежков: грязных, мокрых и даже… обледенелых! Будь моя воля, я бы таких просто плавил на костре и отливал бы из них нужники в тюремных камерах! Но пока я ношу на груди этот значок – мной движет только закон! Так что действовать будем согласно уставу и никак иначе.
Характеристика весьма исчерпывающая и красноречивая. Этот мерзавец действительно заслуживал того, чтобы его злодеяниям был положен конец раз и навсегда! Вот только тот тон, с которым Лёд Колдман о нём рассказывал, не мог не вызывать настороженности. Оставалось лишь догадываться, какая льдина треснула между этими двумя в прошлом, но глубокие шрамы, оставленные её осколками, до сих пор терзали душу заполярного шерифа. Уж больно много эмоций слышалось в его голосе – и как бы в момент истинный они не сыграли с ним злую и циничную шутку.
А тем временем впереди показался каменный мост над бушующей горной речушкой, что упрямо бросала вызов леденящему морозу и продолжала неумолимо бежать по проложенному годами руслу. По ту сторону, сквозь густой снегопад, виднелись неподвижные очертания нескольких каменных изваяний.
«Видишь врага?.. - неожиданно спросил снеговик, - И я вижу. Тут только слепой не увидит».

19. Лёд Колдман:
Притон староверов. Говорят, они даже древнее, чем Шеф. Хотя в это сложно поверить. Я и себя уже давно записал в старики. Шеф – тот вообще из времён до ледников, когда миром правили ящеры. А эти тогда кто? Скульпторы мира? Лепили его из своих ненаглядных камней? Даже не знаю… Будь я не при исполнении и в хорошем расположении духа – возможно, даже с дуру предложил бы кому-то из них распить пару бидонов прохладного молока за задушевной беседой о жизни и смысле бытия. Но лучше уж ты сходи побеседуй. А я посмотрю на тебя в деле, партнёр.

20. Снег с каждым шагом становился будто мрачнее, словно предвещая угрозу. А режущий слух свист яростных порывов ледяного ветра открыто кричал, призывая остановиться и развернуться назад. Гора была уже близко. Её отвесные скалы грозной тенью нависали над продвигающимися вперёд отрядами, молчаливо свидетельствуя их непоколебимую решимость, или банальную глупость. Однако ни шериф Колдман, ни его спутники о страхе не думали. Их вела самая дешёвая из всех возможных причин – убеждения. Их подкупить невозможно, как и заставить молчать, когда на глазах совершается очередное гнусное преступление…

21. Лёд Колдман:
Благие поступки не всегда находят награду. Порой возвращаешь ты кошель, но вместо слов благодарности слышишь упрёк, что денег в нём было побольше. И ловишь на себе подозрительный взгляд. В такие моменты сдержаться непросто, чтобы молча отдать честь и уйти. Такому учат лишь годы и опыт. После десятка бессмысленных драк и дисциплинарных взысканий. Когда-то, возможно, и ты это поймёшь, партнёр. А сейчас сходи и научи их манерам. А я пока отвернусь и сделаю вид, что осматриваюсь…

22. Лёд Колдман:
Как самочувствие, Лучше?.. Вот и отлично! Когда тот дракон злобно зыркнул – я ненароком подумал, что придётся либо со стены тебя соскребать по кусочкам, либо носить в лазарет мандаринки. Даже не знаю, что хуже?..
Шерифа Колдмана порой хотелось хорошенько треснуть, но в его словах всегда чувствовалась какая-то житейская мудрость. Старая и циничная, как и он сам. Идеальный образец для подражания. Именно такими хотят вырасти все дети, мечтая бороться с преступностью.
Меж тем праздные мысли и пустые разговоры прервал вид преградившей путь бездонной пропасти. Такой же глубокой и мрачной, как шутки старого снеговика. Одна из них тотчас всплыла в свежей памяти, едва вдали вырисовались очертания моста. Пересилив себя, детектив всё же не стал её повторять. Дважды сказанная шутка смешнее не станет, хотя и менее правдивей – тоже.

23. А вот и ледяная пещера. Это место было столь же чарующе прекрасным, сколь и смертельно опасным. Оно напоминало комнату кривых зеркал, где верить нельзя ничему, и в первую очередь – своим собственным глазам. Здесь можно увидеть стольких разных себя, что невольно забудешь, кто ты есть на самом деле. Только чутьё и интуиция. Так твердил холодный расчётливый разум, но порой под идеально ровным снежным ковром можно не углядеть коварства гололедицы.
Отражения сменяли друг друга: кривые, смешные, пугающие, злые… Здесь находился кто-то ещё, до боли похожий, но всё же – другой. И он был не один. Ловушка захлопнулась! Отряды врага стояли повсюду, но их число на фоне лживых «зеркал» сосчитать было трудно. Время словно застыло в предвкушении первого выстрела, что положит начало кровавой резне. Природное хладнокровие терпеливо выжидало этот момент, а леденящая страсть желала как можно скорее приблизить его, чтобы наконец вырваться из этих оков невозмутимости, воспылав пламенем морозного гнева. Мгновения ускользали. Одна вечность сменялась другой. Как вдруг в отражении одной из ледяных граней мелькнул силуэт снеговика в чёрном цилиндре. В тот же миг в сознании шерифа что-то щёлкнуло. Натянутая, словно струна, ледяная выдержка порвалась – и разум заполнила какофония безрассудного гнева. Он бросился вперёд, будто откликаясь на зов неведомой мелодии, что всё быстрее и быстрее набирала свой ритм, взрываясь безумной симфонией разгорающейся вокруг него битвы…

24. Минуя врагов и уклоняясь от стрел и ударов, Лёд Колдман рвался вперёд. Друзья прикрывали шерифа, но он будто даже не помнил про них – его помутнённый хищной яростью взор искал свою жертву, а молот крушил «зеркала», в которых мелькал её инеистый образ. Звон ледяных осколков гармонично усиливал пульсацию того безумного ритма, что звучал в его голове, заставляя разбивать одно отражение за другим, пока перед глазами наконец не возник истинный облик злодея из снега, коварства и злобы. Момент кульминации – и удар последовал незамедлительно, превращая цель в летящие во все стороны ошмётки.
Заполярный шериф стоял неподвижно, держа в руках молот. Вокруг него безразлично поблескивали ледяные осколки, а у ног лежала бесформенная куча снега, глядящая на него застывшей зловещей улыбкой. Шум битвы за спиной стих, как стихал и тот ритм, который его направлял. Настал миг тишины, внезапно нарушенный звоном разбивающегося ледяного сталактита, что сорвался вниз и упал чуть позади. Звенящая боль осознания острой сосулькой пронзила трезвеющий разум. Это оказался обман. Жалкая копия, что вблизи была совсем не похожа на тот ненавистный образ, инеистые очертания которого всё ещё мелькали перед глазами, но с каждым мгновением становились всё эфемерней. В этот момент Лёд Колдман даже не знал, что казалось больней: его наивная глупость или то, что он не сдержался. Возможно, одно чувство укрепляло другое. Голова трещала так, словно с перепоя. Хотелось просто сделать глоток ледяного молока и забыться. Но у злодейки судьбы планы были иные.
Звон в голове детектива начал сменяться зловещим женским смехом. Похоже, его уже слышал не только лишь он. Пугающим эхом холодный насмехающийся хохот разливался по всему гроту, напоминая треск льда, что вот-вот обрушится под ногами. Внезапно подул леденящий ветер, а затем впереди показалась огромная морда злобного ледяного дракона. «Фас, моя лапа», - раздался величественно размеренный голос, отдающий холодом извращённого и жестокого безумия.
Более отрезвляющую ситуацию придумать было сложно. Лёд Колдман медленно попятился назад, не делая резких движений и осторожно проговаривая:
«Спокойно, дружочек. Спокойно… Не стоит делать того, о чём твоя хозяйка потом пожалеет». Пальцы его рук начали еле заметно подёргиваться, подавая сигнал остальным, что пора бы уже и вмешаться. Кажется, кто-то наконец и про друзей своих вспомнил. Неплохо было бы проучить такого партнёра. Но уж больно не хотелось потом носить ему в лазарет мандаринки.

25. Огромная груда расколотого льда, что ещё несколько мгновений назад напоминала злого и грозного дракона, теперь беспомощно лежала у ног победителей. Эти мгновения можно было бы потратить на гордость, если бы её не омрачала тень того, что случилось. С напускным хладнокровием стойко выдерживая обращённый к нему строгий взгляд, словно цельная глыба, Лёд Колдман всё же не выдержал и решил приоткрыть зияющую в свете холодных фактов брешь.
«Ладно, партнёр, - наконец произнёс снеговик, перебарывая внутренние противоречия, напоминающие столкновение пурги и вьюги, - Не знаю, что на меня нашло, но я облажался. Крупно. Как новичок на первом задании, которому поручили следить за краем льдины, а он решил, что умнее всех – и в результате целая банда гангста-пингвинов скрылась в арктических водах». Для простого примера описанная ситуация была уж слишком полна на детальные подробности. Будто реальная история со службы. И всё же его слова звучали довольно искренне. Без сарказма, иронии и цинизма. Похоже, он действительно понимал, что сглупил. «Знаешь, откуда у меня эта рана?.. - неожиданно спросил шериф, коснувшись обледенелых рубцов на своей груди, - Как-то подошла ко мне одна девчушка. Мелкая, озорная, наивная и добрая. Она спутала меня с Сэром Арчибальдом. Дети, что с них взять?.. - Лёд Колдман невольно расплылся в добродушной улыбке, словно никогда и не забывал её, - И хотя я знал, где этот мечтатель предаётся своим буйным фантазиям, всё же решил, что будет интересней провести расследование. Это было незабываемое утро, полное девичьего смеха и весьма оригинальных дедуктивных предположений. Обыскав всю новогоднюю площадь, мы наконец нашли нашу задремавшую «пропажу». И тут неожиданно появился он, Мистер Сноу Фростер. Я тогда сдержался, решив, что при свете дня и стольких свидетелях он не станет дурить. Ещё никогда моё чутьё меня так не подводило. Её перепуганный взгляд морозным узором застыл перед моими глазами и до сих пор возникает каждый раз, когда я вспоминаю об этом мерзавце. Инстинктивно я принял удар ледяного снежка на себя, а очнулся только зиму спустя от заботливых прикосновений чутких рук Кристаллины Глейс. Верной помощницы внучки Шефа и почётной обладательницы титула Мисс Морозной Грации. А ещё в её груди сияет самый чувственный кристаллик льда во всём Хладоземье, - Он говорил о ней с таким теплом, что казалось, будто вот-вот начнёт таять, однако спустя миг снова собрался, - Не знаю, что она нашла в таком куске старого помятого снега, но я не могу её подвести! Никого из них!»
Его слова были полны решимости, а взгляд казался таким же непроницаемо чёрным, как и прежде. Но на лакированной поверхности глаз-пуговиц показались два ярких отблеска. Они сияли в унисон, как две звезды: долг и справедливость – два отражения его истинного нутра, что скрывалось под маской ледяного безразличия. А вовсе не гнев и даже не месть. Теперь он это понял. И хотя мир в его глазах особо светлее не стал – путь прояснился.
«Ладно, партнёр, - снова промолвил Лёд Колдман, но уже более привычным для себя тоном, - Мне полегчало. Да и тебе будет урок, как не сбиться с пути. А теперь вернёмся к нашим сугробам. Знакомься – это Снежок, - он указал молотом на гору льда, что ещё недавно была драконом, - Один из любимцев Леди Буран. Опасная дама. Те двое, с которых мы начали, и инистого коготка на её мизинце не стоят, - детектив замолчал и прислушался, а затем снова продолжил, - Ветер утих. Её здесь нет. Давай выбираться отсюда – хочу вдохнуть свежего морозного воздуха. А потом всё про неё расскажу. Только держи ухо востро – тишина в таких местах бывает обманчива».

26. Едкий смог и бездушная сталь – дорога наверх вела сквозь кварталы заводов и фабрик. Их безликие стены смотрели на чужаков пустыми глазами закопчённых окон. Изнутри доносилось эхо тягучего ритма: глухие удары молота и мерный стук шестерён, разбавленные гудением труб и шипением пара. Всё это порождало гнетущую композицию, напоминающую монотонное дыхание и приглушённое сердцебиение единого механического организма. Холодного. Безразличного. Жизнь здесь – это просто ресурс. Причём, настолько дешёвый, что первым идёт под списание, когда система сводит баланс.

27. Они сползались отовсюду. Безымянные, безликие, с застывшими взглядами, словно рой насекомых, защищающих свой улей. Не из ненависти. Не из жажды мести. Просто так устроен их мир, где от сломанной детали нужно просто избавиться. Вопрос лишь в том, кто окажется ею на этот раз.

28. Мрачные силуэты заводов скрылись в глубинах ледяной пещеры. Лишь кривые отражения в гранях ледяных стен ещё какое-то время напоминали о них. Но вскоре и они растворились, как отголоски дурных сновидений. Остался только удушающий смрад. Он будто шёл по пятам, словно тень неприятного воспоминания, которое хотелось забыть. Но оно продолжало терзать, снова и снова всплывая в сознании и обрастая новыми красками, с примесью приторной горечи угрызения и дурманящей сладости самообмана. Сначала они тебя отравляют. Затем они в тебе прорастают. А после они начинают тебя пожирать. Очнись! Прими этот бой… или они проглотят тебя целиком!

29. Глубокий судорожный вдох свежего морозного воздуха – насколько он вообще возможен в исполнении снеговика – а затем ещё один, но уже ровный и плавный.
«Как заново родился», - с чувством неописуемой лёгкости произнёс Лёд Колдман, ощущая как приятная прохлада наконец приводит его скомканные мысли в порядок. Заполярный шериф внимательно огляделся – и тотчас нахмурился. Их окружал серый скалисто-горный пейзаж, даже не тронутый благостным прикосновением снега. Такого «свидетеля» ни расколоть, ни расспросить. Придётся полагаться лишь не интуицию. Но для начала стоило всё же понять личность предполагаемой подозреваемой.
«Итак, Леди Буран, - наконец промолвил Лёд Колдман, извлекая из посвежевшей памяти всё то, что ему о ней было известно, - Одна из старших придворных Сестёр. Как и всякая знать, себе на уме. Только если другие любят в основном кокетничать или играть – эта особа абсолютно безжалостна к своим жертвам. Но это лишь слухи. Обычно свидетелей её игрищ не остаётся. О ней в целом известно немного. Только всякие сплетни – и приличных я так навскидку даже не вспомню. Одна из последних гласит, что она завела интрижку с Мистером Фростером. Я особо не придавал этим слухам значения. Скорее – даже не верил им. Что Леди её статуса могла найти в этом недолепке? Но обстоятельства говорят об обратном. Нужно её отыскать и допросить. Насчёт ареста посмотрим. С такими «клиентами» нужно иметь на руках ледобетонные доказательства».
Похоже, изъяны правосудия в некоторых своих аспектах неизменны ни по эту, ни по ту сторону Завесы. Грязь наверху порой даже чернее, чем та, что на дне. Пусть и скрывается за лоском напускной утончённости.
Внезапно нахлынувший поток хмурых размышлений прервал чей-то крик. Кто-то в беде. Вынужденные мысли о грязи – не повод забывать о своём долге.

30. «Не бери в голову, партнёр. Всех спасти невозможно», - слова шерифа звучали холодно и цинично, но в них, как всегда, была доля суровой правды. Самобичевание ничего не изменит. Или даже сделает хуже, не дав однажды спасти того, кто всё ещё жив. Сейчас же просто хотелось немного забыться. И прохладное прикосновение лёгкого ветерка весьма к тому располагало. «Чувствуешь?.. - неожиданно спросил Лёд Колдман, - Этот ветер… - добавил он следом, но смысл его слов всё ещё ускользал, - Он такой лёгкий и нежный. Словно хочет обнять и приласкать. Чтобы ты в нём забылся и растворился. Я эту маску притворства вижу насквозь. Будь осторожней. Не дай ей себя обмануть. Иначе она лишит тебя света».

31. Коварство блудницы описать невозможно, как порой и отказать ей во внимании. Слово за слово, милая улыбка – и ты уже весь в её власти. Она предлагает тебе утешение – крупицу забвения, что заполнит твою пустоту. Только эта крупица подобна тающей льдинке, что исчезнет уже по утру с первым лучом восходящего солнца. Но его свет уже не согреет – он только напомнит о том, что внутри всё угасло.
Мысли об увиденном не давали детективу покоя. Они терзали его разум вихрем догадок, что разбрасывал их, как кусочки ледяной мозаики. Ветер тем временем усиливался, одновременно сохраняя всё тот же лёгкий оттенок, но уже не скрывая за ним своей морозной сути. По сторонам то и дело виднелись промёрзлые насквозь тела тех бедолаг, что купились на этот дешёвый обман и, в каком-то смысле, даже нашли то, что искали. Мирские тревоги их уже не беспокоят.
Внезапно ветер стал кратно сильнее, едва не сдув всех на ходу своим первым порывом. С небес обрушились хлопья снега. Сухие и колючие, они, словно клыкастые звери, вгрызались даже в закалённую холодом кожу. Небо затянула гигантская тень нависшего над отрядами морозного дракона. От его громогласного рёва содрогнулась земля, а когда этот рокот начал стихать – в его отголосках послышался полный надменности женский смех. Звонкий, как ледяной перезвон, только в этом веселье ощущались нотки безумия. И холодный, но такой, что пробирал до костей ощущением затаённой злобы и лютой мести. Сквозь пелену неистово кружащегося снега вырисовался образ безжалостной морозной ведьмы, сотканной из лишённых всяких чувств осколков льда. Весь её вид безмолвно приказывал немедля склониться и покорно принять свою смерть из рук разгневанной Леди Буран.

32. Не дожидаясь, пока буйство морозной сущности поверженного дракона окончательно стихнет в плену ледяного молота, Лёд Колдман устремил свой решительный взор на его хозяйку.
«Нападение на офицера при исполнении, - твёрдым голосом произнёс он, - Это вы зря, милочка», - добавив следом, снеговик уверенно шагнул вперёд. Ледяную ведьму всё ещё переполняла злость. Каждый взмах её рук был преисполнен гнева, что обрушивался на врагов порывами леденящего ветра. Но они уже были не в силах остановить неизбежный вердикт. Заполярный шериф приближался уверенным шагом, словно предвестник неумолимой судьбы. «Вы имеете право хранить молчание, - с холодным спокойствием начал проговаривать поборник закона, - Всё, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас на царском суде, - гнев Леди Буран начал стихать, захлёбываясь в истерике её собственного бессилия, от которого она просто упала на землю, - Вы имеете право на присутствие…» – «Мистер… Лёд… Шериф Колдман», - до боли знакомый дрожащий от волнения женский голос внезапно прервал его монолог. Все слова в голове детектива вмиг растворились, словно снег, погрузившийся в воду. Мгновение назад он свободно витал, а сейчас не мог даже пошевелиться, оказавшись в западне бесконечной стихии, что была ему неподвластна и что сжимала его всё сильнее, поглощая в себе. Перед ним стояла на коленях Мисс Морозная Грация. И это был не обман. Маска притворства слетела, разбившись о промёрзлую землю, а вместе с ней раскололся весь мир перед глазами шерифа.
Ледяной молот обвис, с глухим звоном безразличия коснувшись земли. А слова всё никак не желали подступать к горлу. Он просто стоял и смотрел. Куда-то насквозь. Пустым чёрным взглядом. На лице снежной девы сверкнула усмешка.
«Снегоголовый болван!» - ядовито прошипела она, взмахом руки призвав ещё один порыв ветра, что оттолкнул ошеломлённого снеговика далеко назад, подальше от неё. Вскочив на ноги, ведьма призвала остатки сил бушующей вокруг снежной бури, начав с безумным хохотом себя преображать, обрастая инеем и льдом. «Вы так мечтательно наивны, мистер Колдман, - промолвила она надменным насмехающимся тоном, - Вы правда думали, что особа моего статуса может что-то испытывать к такому недолепку, как вы? - из уст коварной девы полился звонкий смех, что болезненным эхом отзывался в каждом кристаллике снега внутри её обманутой жертвы, - Когда я увидела, что тот имперский законник вас снова вылепил, то решила лично закончить то, что начал мой ненаглядный Сноу. Увы, вам не повезло невовремя очнуться. Иначе ваше никчёмное существование закончилось бы намного раньше. Хотя вынуждена признать, что мне даже немного понравилось с вами играть. Давайте же закончим этот трагический фарс».
С последним её словом преображение в ледяную королеву наконец завершилось. Лёгкое и грациозное движение рукой – и она растворилась в потоке морозного ветра, появившись на стене ледяной крепости, что возникла там, где ещё недавно бушевал снегопад.

33. Ветра обдували изваяние из снега и льда. Они были к нему безразличны, словно проходили насквозь. А он просто стоял. Всеми забытый. Будто безвольно дожидаясь весны, чтобы в лучах тёплого солнца забыться, сливаясь с потоками слякоти. Не таким он себе представлял финал своей истории, хотя всегда и боялся, что всё закончится именно так.
Сквозь тихий гул доносились далёкие звуки идущей осады. Они сплетались в странный мотив, который играл не для него. «Чего раскис, старик?..» - эхом далёкого воспоминания раздался чей-то строгий командирский голос. «Поживёшь с моё, партнёр – и не такое увидишь…» - вновь раздался всё тот голос, но уже с отчётливыми нотками самоиронии. «Давай ещё по одной – и закусим печеньем. А завтра снова на службу – ничего и не вспомнишь…» - эти слова отразились лёгкой приятной прохладой внутри, но ветра вмиг её унесли. «Дядя шериф, помогите мне его отыскать…» - внезапно послышался звонкий отзвук задорного девичьего голоска. А миг спустя перед глазами возник её перепуганный взгляд. Разум внезапно проснулся, словно вздрогнув при виде ночного кошмара. Мир вокруг не изменился, он выглядел всё таким же серым и грязным. Пора в него привнести немного закона. Хват руки на рукояти молота снова окреп.
Армия Холода уже завершала осаду. Стены крепости пали. Ледяные чары их защитить не смогли. Осталось только решить судьбу здешней хозяйки. Решительный шаг в её сторону внезапно был прерван уверенным голосом:
«Погоди, партнёр. Оставь её мне». Чуть позади, в проломе стены, во весь рост стоял заполярный шериф. Он выглядел всё таким же усталым и немного помятым. Снаружи, но не внутри. Снеговик сделал шаг – и отряды союзников уважительно перед ним расступились, позволяя закончить этот жалкий спектакль.
Подняв озлобленный взгляд и увидев приближение своего «палача», Кристаллина Глейс тотчас усмехнулась хищной коварной улыбкой. Но уже спустя миг она скрылась под инистой маской напускных сожалений.
«Шериф Колдман… - с уст ледяной королевы сорвались слова, что лились, подобно чарующей симфонии, - Лёд… Мой дорогой. Я заблуждалась… - снеговик безмолвно замер над ней, - Это всё Сноу… Мистер Фростер. Это он меня соблазнил сладкими обещаниями. Он сказал, что найдёт секрет проклятых снежков и избавит Хладоземье от старика и его пустоголовой внучки. Как же она меня утомила своими глупыми новогодними конкурсами. Я просто хотела немного свободы от её тирании». Мелодию лжи разбавили нотки искренней правды – и суровая маска на лице детектива немного смягчилась. Кристаллина Глейс улыбнулась, как тогда, при первой их встрече. И молвила вновь: «Давайте забудем. Просто уйдём. Только вы и я. У вас будет жизнь, о которой вы и мечтать не могли. Роскошь, ледяные дворцы. Я подарю вам всё, о чём вы только желали, - её голос становился всё более нежным и ласковым, как прикосновение первого снега на фоне ранней прохлады, - Счастье. Забвение. Свободу от тяжести долга и обязательств…»
Она вновь улыбнулась, а он продолжал смотреть на неё. Его глаза были черны и пусты – в них отражалась только эта улыбка напротив. Пальцы дрогнули. Но лишь на мгновение. Кривое отражение лжи померкло за бликами двух вспыхнувших искр. Улыбка на лице ледяной королевы тотчас сменилась гневным оскалом – и она бросилась на свою жертву, замахнувшись ледяным когтями. Удар молота – вспышка – и фальшивая песнь замолчала. С уст шерифа слетели слова:
«Если бы я давал слабину каждый раз, когда слышу подобные клятвы – уже давно бы растаял, превратившись в весеннюю слякоть. Но не таким я вижу финал моих дней». Его голос звучал цинично и холодно. Он продолжал стоять неподвижно, лишь обратив к небу свой взгляд и наблюдая за танцем безмолвных снежинок.

34. Снег и тишина. Только отголоски вьюги вдали завывали, словно трубадур, что потерял слова, напевая лишь мелодию скорби и грусти. Белые хлопья кружились в пустоте, будто запоздалые аплодисменты трагедии, которая уже свершилась. Они напоминали о том, что пора снова браться за дело, с головой ныряя в родные объятия будничной грязи.

35. Гиблые топи. Они словно гнилые трущобы, где о законе никто и не слышал. Да и он сам порой слишком занят другими делами, чтобы его хватало на всех. Голодные хищные взгляды смотрели на чужаков из-за каждого дерева, из-за каждой коряги. Они ненавидели, они проклинали. Возможно, даже было за что, и они имели на то полное право. Но есть черта, пресекать которую им не положено. Ибо тогда их право наконец познакомится с правом закона.

36. Болотные ведьмы – хозяйки всех здешних топей и судеб тех, кто их населяет. Они о проклятиях знали немало, но захочет ли ковен о них говорить? Надежд было мало, но вдруг блеск значка пробудит в них что-то большее, чем просто кривую ухмылку. В конце концов, даже полярная ночь нередко озаряется светом сияний. С этим наивным суждением раздался стук в деревянную дверь болотной избушки. В его стихающих отзвуках тотчас раздался скрипучий ответ неприкрытой угрозы…

37. По крайней мере, хоть без притворства. Эти ведьмы не скрывали того, кто они есть и чего жаждут. В отличие от… Впрочем, сейчас было не время для ворошения не самых приятных воспоминаний. Пусть свежий снег ещё немного уляжется, прежде чем его коснётся рука снежного скульптора.
Тем временем этот, казалось бы, безрезультатный визит, похоже, таковым не оказался. На стенах и крыше развалин избушки виднелись следы от снежков. С комками грязи и ледяной крошкой. В этом мире не так много снежных мерзавцев, предпочитающих в том числе и подобный калибр. Похоже, зловещее обаяние Мистера Фростера способно очаровать далеко не каждую ведьму. Здесь произошла перестрелка. Лёд Колдман чётким и выверенным взглядом быстро прикинул вероятный угол дальнобойной атаки. Судя по всему, он изменялся, что могло говорить лишь об одном – нападающие перемещались. И все следы указывали в направлении проклятой рощи – туда, где туман сгущался сильнее всего. Вероятно, в нём головорезы Мистера Фростера и скрылись от ведьм. Довольно хитро, но от взора закона им не укрыться!

38. Туман наконец расступился, но почему-то невольно возникло желание в него снова вернуться и уточнить ещё пару деталей у обитающих там изгоев и голодранцев. Перед глазами раскинулся мрак забытых богами земель, объятых лишь мглой. Во всём Хладоземье нет ни одного уголка, что мог послужить хотя бы отдалённым сравнением с этим проклятым местом. Законы здесь не имели никакой силы. По крайней мере, те, что воплощал померкший значок на груди заполярного шерифа. В этих краях просто не было света, чтобы отражаться от его блестящей поверхности. И опасней всего было забыть, что он ещё хранится где-то внутри.

39. Тишина этого места пугала. Пустая и бесконечная. Ни шороха, ни ветерка. Здесь всё было мертво, как снаружи, так и внутри. Хотя мертвецы вокруг будто проживали какое-то подобие жизни. Странное и непонятное. И понимать его не хотелось. Страх возможного осознания призывал просто идти по взятому следу из капель талой воды на чёрной земле.
Так продолжалось целую вечность. Время здесь текло как-то иначе. Казалось, что оно застыло в самый тёмный миг ночи, когда сердце сжалось в ожидании рассвета. Но солнце так и не взошло. А сердце продолжало ждать. Шаг за шагом в бесконечной череде шагов, как вдруг оглушающий крик тишины словно стих. Слуха коснулись слова проклятых песен – и разум невольно откликнулся чувством радости. Словно гримаса боли в бесконечном ужасе невыносимой агонии.

40. «Говори, бесов фанатик! - приказал заполярный шериф схваченному сектанту, прижав того к стене дома и поднеся ледяной молот к лицу, - Говори всё, что видел и слышал!» Похоже, это было не совсем согласно уставу. Глубоко внутри зашевелилась странная тяжесть – нечто ледяное, тёмное, дикое, будто звериное. Это был вовсе не долг, а холодная ярость. Та, что всегда подстерегала на грани беззакония. Отвернуться или вмешаться? Пусть закон здесь и не действовал, но связь с ним терять всё же не стоило, чтобы не заблудиться и не забыть путь назад.
Не успел пленник даже рта раскрыть в очередном ответном проклятии, как мимо неожиданно пронёсся поток морозного ветра. Отрезвляющий холод вмиг напомнил о долге. А следом вдали, за пределами проклятой деревушки, вдруг разразилась ужасная снежная буря. Всё внимание детектива переключилось лишь на неё. Сектант тотчас вырвался из его ослабевшей хватки и, сжав своё проклятое кадило, бросился бежать. Шум его топота вдруг прервался звуком глухого удара и еле уловимым предсмертным хрипом. Акт вынужденной самообороны.
«Готов отдать нос на съедение, это он», - уверенно произнёс Лёд Колдман, крепко сжимая рукоять молота. Ответ себя ждать не заставил. На фоне звуков бури начал громыхать зловещий смех. Безумный и злобный. Казалось, что он вот-вот начнёт резонировать с диким зверем, что спал в ледяных недрах холодной души заполярного шерифа, но это был просто смех очередного злодея. Такого же, как и многие, кто был до него и появится после. Потрескивание дрожащих досок ветхих хижин и свист ветра, что беззаботно блуждал в щелях между ними, нагнетатели давно забытую мелодию былой страсти, мотив которой никогда не поздно вспомнить. Пора подниматься на сцену!

41. Свист снежков над головой, пульсация бури и дикая пляска снежинок вокруг. Будто эхо старых дней, когда снег круглых слепков ещё не был столь плотным – и откликался на эти аккорды танцем стылого адреналина. Тогда и мир перед глазами ещё не успел посереть. Время прошло – и сейчас эта музыка играла уже не для помятого многими зимами тела, а для морозной души. Рискует и геройствует пусть молодёжь, что готова плясать под любой ритм без разбора. Лёд Колдман же точно знал, когда его сольная партия и как закончить её одной звонкой нотой. В его голове звучало лишь одно сожаление – он не взял на это задание флягу студёного. Времени как раз хватило бы на один неспешный глоток. Но, увы, довольствоваться придётся лишь самоироничной улыбкой. Аккомпанемент из звуков битвы притих – настал тот самый момент.
Встав из-за укрытия, шериф Колдман тотчас направился к цели. Словно ледник, что поймал воды течения – и его уже никто не мог остановить. Со стороны могло показаться, что он безрассуден, но его взор был сосредоточен как никогда. Отклонившись от шального снежка, снеговик на мгновение замер, пропуская перед собой пролетающую мимо тушу неуклюжего йети, а затем снова двинулся дальше.
Даже перед лицом неизбежного, Мистер Фростер продолжал хохотать. Будто всё шло по его хитрому плану. Но это было вовсе не так – и внезапный удар ледяного молота вмиг расколол его блеф, как ледоруб полую глыбу. «Ты опоздал», - успел он промолвить сквозь кривую ухмылку, рассыпаясь и обнажая пустоты внутри. Однако меж разлетающихся ошмётков снега внезапно промелькнул чёрный, как сама тьма, силуэт кукловода. В тот же миг свет всё озарил. А когда он рассеялся, от зловещей тени не осталось и следа на девственно чистом снегу.
Заполярный шериф готов был поклясться значком, что видел тень Гринча. И эта ухмылка Мистера Фростера – в ней всегда что-то было. Что-то невыносимо гадкое – и теперь в голове детектива все кусочки сошлись воедино. Это Гринч его вылепил, наделив частицей своего безмерного злонравия. Но что он задумал? Вряд ли какую-то мелкую пакость. Этот злодей работает только по-крупному, всегда желая кратно больше, чем способен откусить. Именно поэтому из года в год он терпит крах за крахом. Но если однажды ему всё же удастся добиться успеха – это будет невообразимо ужасный конец, настоящий ледопокалипсис. Нужно срочно возвращаться и предупредить всех! Возможно, придётся даже поднимать полярную гвардию, тяжёлую снегартиллерию и драконавиацию. Но сначала – личный служебный ритуал.
Лёд Колдман опустил свой суровый взгляд, неспешно пройдясь им по поверхности ледяного молота. Заточённые в его оболочке арестованные сущности еле заметно мерцали. Шесть тусклых звёздочек на фоне шестиконечной звезды правосудия. Возможно, для них ещё не всё в этой жизни потеряно – и кто-то даже сможет вновь засиять, пройдя весь цикл перевоспитания. Зим через двадцать… Чёрта с два! Да скорей Айскатрас растает до основания! Такие никогда не меняются. «Вся банда в сборе! - произнёс снеговик с самодовольной улыбкой, - Отметьте там напоследок. Новый год, как-никак, наступил!»


42. «Что это было, партнёр?.. - озадаченно спросил Лёд Колдман с таким видом, словно увидел на снегу тень ледяного призрака, - Или… дурной сон?.. - с чувством неуверенности в голосе задался он вопросом, - Кажется, я слегка прикимарил… Показалось, что он снова вернулся. Ну знаешь, как монстры из страшных сказок, которые всегда возвращаются. Только жизнь – это не сказка. Иногда – к сожалению. А иногда – может быть, к счастью».
Детектив ещё раз с подозрением окинул взглядом поле недавнего боя, но затем всё же отбросил смутные мысли и снова промолвил: «Ладно, партнёр, давай уже возвращаться. Только никому об этом ни слова! - пригрозил он следом, демонстративно приподняв свой молот, - Я хоть уже и не молод, но снежную крупу подо мной подметать ещё рано!»

49. Прошлое – это сад из ледяных роз и морозного шиповника. Ты хочешь вновь насладиться красотой лепестков, но боишься сделать шаг, чтобы не уколоться и не вспомнить забытую боль. А затем понимаешь, что эти ветви на самом деле гладки, а все шипы уже давно засели внутри. Просто ты пожелал об этом забыть. Вспомнить будет неописуемо больно, а попытаться их вынуть – кратно больней. Но только так страх отступит назад, а ты сможешь снова шагнуть.

57. Эти ледяные зеркала уже не пугали. Оставленные здесь трещины затянул свежий лёд, превратив их в узоры – хаотичные, но уже лишённые былой угрозы. Отражения на их фоне казались даже забавными. Они напоминали о прошлом, о всяком, о разном. Вот таким Лёд Колдман был, когда его только лепили. В таком состоянии он нередко просыпается по утрам перед службой. Ну а этот «красавец»… Интересно, с таким же глупым выражением лица он тогда мчал на приманку Леди Буран?.. Если так, то снеговик и сам бы разразился смехом. Возможно, не таким зловещим, но… Мысль осознания неожиданно пронзила разум детектива. Не болью, а скорее лёгкой зимней прохладой. Лёд Колдман вдруг ощутил благодарность. Адресованную той, что своим вероломным коварством напомнила ему о долге. Будь снеговик трубадуром или поэтом, то, возможно, сложил бы об этом песню или сочинил стихотворение. Но он был просто заполярным шерифом. Для таких, как он, хватит и пары строчек в отчёте – холодных и сдержанных, без инистой лирики.

65. А вот и старая знакомая пристань. Всё такая же хмурая, хоть и нашла себе новых друзей. Таких же, как прежде. Ничего в её жизни не изменилось. Только сама она стала опасней и злее. Ужасные шрамы на поверхности её замёрзших вод уже не мог скрыть даже слой свежего снега.
«Знаешь, партнёр, что я думаю, глядя на это?.. - спросил Лёд Колдман суровым мрачным тоном, но затем слегка помахал головой и безразлично добавил, - А ничего я не думаю. Вспомнилось вдруг, как мы брали одного нарвала в законе. Наглый был тип. Нелегальная торговля, поборы, угрозы, подкуп, шантаж – там полный букет. Везём мы его на санях в участок – и тут как начнётся. Целая стая пингвинов, тюлени, полярные чайки, даже шерстистый мамонт и пара моржей подключились. Заявляют все как один, мол, нарвал невиновен. Подставили его, оболгали, а он просто вблизи проплывал. Бросались под копыта служебных оленей. Думал, уже не отбиться. Даже снежкомёт с предохранителя снял. Но кое-как оторвались. Привозим в участок, а Шеф говорит, мол, давай отпускай под залог. Я уже думал, что не сдержусь. А старик как рассмеётся своим «хо-хо-хо» – тот ещё весельчак!.. Выпили, в общем, с ним по кружке студёного, а нарвала того – на пожизненный. Таких ничто не исправит». На лице заполярного шерифа закрасовалась полная гордости улыбка. Она сияла почти так же ярко, как и значок на его груди. Но затем начала плавно сходить, растворяясь в полутенях снежных вмятин – и снеговик молвил вновь, бросив очередной взгляд на пристань: «Её уже не спасти. Когда приступим – не дай её мольбам остановить твой молот! Доведи начатое до самого конца! Иначе этот бесконечный цикл падения в леденящую бездну будет повторяться снова и снова – и каждый раз всё глубже».

73. Армия холода шла меж мрачных остовов покинутых зданий. Холодный ветер продолжал невпопад завывать в пустых проёмах, а снежные хлопья – издевательски пританцовывать. Циничный концерт безразличия для утешения тех, кто лишился всего. Но злиться на природу было бессмысленно. Ей всё равно – она просто играет свой извечный безразличный мотив. Спасти от отчаяния могла только ирония.
На лице снеговика показалась еле заметная усталая усмешка, отдающая какой-то скрытой хитростью. «Слушай, партнёр, - неожиданно произнёс он, вырвав сознание из потока гнетущих мыслей, - Я тебе не рассказывал, как мы однажды в шторм верхом на тающей льдине ловили на живца капо Синелли из семьи Дона Китони?.. - Лёд Колдман замолчал, оставляя в сознании звонкое эхо повисшей интриги, - Ну ничего, как-нибудь обязательно расскажу…» - неожиданно добавил он и снова умолк, сдавливая самодовольную улыбку. Разум тотчас окутала тень постигшего разочарования, а в глубинах морозной души внезапно воспылала искра ледяного пламени. Но какой-то миг – и она вдруг угасла, превратившись в крохотный кристаллик, в гранях которого дрожало отражение усталой усмешки.

78. Мрак серых полей неожиданно начал обретать краски. Только они вовсе не радовали, а вызывали чувство тревоги. Горизонт впереди заливало яркое зарево. В лицо били встречные потоки горячего ветра. Этот плавящий жар отдавал безумием. Он звал в свои объятия, с каждым шагом всё сильнее сжимая их. Но его излишне тёплое радушие было не в силах пробиться сквозь плотную корку льда от рубцов и шрамов, оставленных не только врагами, но и временем.

79. Пламенное безумие как оно есть. Здесь словно резвилась сама преисподняя. С виду мало чем отличалось от типичных послепраздничных вечеринок, но порядок есть порядок. Его нужно чтить! И не мешать соседям наслаждаться прохладной тишиной.

80. Иногда и пары слов хватает, чтобы дебоширы всё осознали и просто разошлись. Но зачастую без веских аргументов в виде ледяного молота никак не обойтись. Эта «жгучая крошка» оказалась из числа вторых, возомнив себя королевой танцпола. Только её натужные дёргания не шли ни в какое сравнение с изяществом настоящей морозной сальсы. Однако даже когда музыку её безумного веселья разбавили слова неискренних раскаяний, громкий шум хаотичных пламенных всполохов и не думал стихать. Она была лишь глупой юной озорницей, что плясала под чужой мотив.
Суровый взор шерифа Колдмана начал внимательно осматривать всё вокруг, оценивая плачевность обстановки и выискивая того самого зачинщика, в личности которого он не сомневался. Как вдруг что-то вдруг прокралось в его взгляд. Глаза замерли на месте, отдав странными бликами, не похожими ни на одни из тех, что были прежде. В них отражались всё та же решимость и всё тот же холод, но разбавленные отблесками сдержанной благодарности. Словно опытный ученик увидел своего старого учителя. Дав пальцами сигнал следовать за ним, Лёд Колдман уверенно шагнул вперёд. Кажется, из-за ближайшего укрытия мелькала до боли знакомая шляпа имперского Шерифа.
«Как обстановка, партнёр?» - спросил Лёд Колдман, приблизившись к укрытию и пригнувшись рядом с Шерифом.
«Накалена до предела, партнёр», - коротко произнёс имперский законник невозмутимым и суровым голосом, поприветствовав снеговика лишь непродолжительным косым взглядом.
«Похоже, праздник в самом разгаре», - со столь же ледяным спокойствием промолвил Лёд Колдман, внимательно осматривая заполненную демонами площадь.
«Не то слово, - снова раздался голос Шерифа, - Зажгли так зажгли». Его взгляд с нарядной новогодней ёлки плавно скользнул на распахнувшиеся близ неё врата ада, у основания которых мелькала тень Гринча.
«Пора остудить их пыл», - уверенно заявил заполярный шериф, крепко сжимая рукоять молота, от которого расходились волны леденящего тумана, замораживая всё вокруг.
«Согласен», - столь же решительно подтвердил его имперский коллега, вскидывая на плечо свой грозный топор.

81. Решительный удар шерифского топора вмиг рассеял тень злодея, поставив в этой истории даже не точку, а восклицательный знак. Он осечек практически никогда не даёт.
«Я знал, что вы справитесь, партнёры, - с довольной, хоть и привычно уставшей усмешкой произнёс Лёд Колдман, - К слову, герой, это Шериф. Шериф, это герой», - добавил он следом, поочерёдно бросая взгляд на обоих. Суровый взор имперского законника покосился в сторону, но затем вдруг изменился. Шериф неспешно повернулся и слегка прищурился, словно копаясь в картотеке своих воспоминаний в поисках интересующего его досье.
«Мы ранее не встречались?..» - со скрытым подозрением в голосе спросил он, ловким движением руки меняя хват на рукояти топора. От этого вопроса вмиг стало не по себе, а в районе горла внезапно кольнуло, будто морозный воздух коснулся кожи, коварно пробравшись сквозь складки шарфа.
Безмолвный обмен взглядами внезапно прервал шум со стороны ёлки и хлынувший следом поток жгучего горячего воздуха. Из окроплённой демонической кровью инфернальной земли начали пробиваться ростки адской скверны, сплетая очертания новых врат, ещё более ужасающих размеров. Жар продолжал усиливаться, вынуждая медленно отступать и беспомощно наблюдать за тем, как жуткие щупальца неведомого чудища тянутся к новогодней красавице сквозь огненную пелену разрыва в пространстве.
«Боюсь, приближаться слишком опасно…» - произнёс Шериф, продолжая внимательно высматривать возможные пути подхода.
«А может, ну его к льдинному чёрту?.. - неожиданно промолвил Лёд Колдман, - Всё это: конец света, ад на земле… Не наши полномочия. Пойдём лучше пропустим по одной за встречу, - снеговик мельком покосился в сторону трактира, - «А ответственные службы пусть пока разберутся».
Шериф невольно усмехнулся, всё так же строго и сурово, но он оценил озвученное предложение. «Интересная мысль…» - задумчиво произнёс имперский законник.
«Чёрта с два! - тотчас возразил заполярный шериф, - Не на моей смене! - его голос преисполнился непоколебимой морозной решимости, - Свидимся через год, партнёр», - добавил он напоследок и, не оставляя даже шанса его остановить, рванул вперёд, в самое пекло.


Адский жар с хищной жадностью принял шерифа Колдмана в свои объятия, начав их неистово сжимать. Корка льда с каждым мгновением становилась всё тоньше, отдавая беспорядочным треском, а капли талой воды стекали по лицу, словно последние мгновения уходящей зимы. Хват начал слабеть, а ноги – буквально таять на глазах. Вместе со всем остальным телом. До цели ещё оставалось с дюжину шагов – и их пройти уже не представлялось возможным. Бессмысленное безрассудство – в слабеющем сознании снеговика промелькнула мысль отчаяния. Но мгновение спустя медленно сползающая с лица гримаса искривилась в подобии самодовольной усмешки. Усталой, но холодной и расчётливой. Взмах из последних сил – и ледяной молот устремился к цели, сверкая хаотичными переливами заточённых в нём сущностей. Миг безмолвного созерцания этой картины прервался ослепляюще яркой вспышкой.
Свет рассеялся – и перед глазами вновь начали вырисовываться картины окружающей местности. Серой и безрадостной, покрытой слоем льда. Шесть ликующий злодейских сущностей скрывались вдали, обретя внезапную свободу. Осколки ледяного молота лежали у ног спасённой ёлки, отражая свет весёлой пляски её разноцветных огней. Он завершил свою службу, как и его хозяин, исполнив свой последний долг. От заполярного шерифа ничего не осталось. Лишь чёрная обугленная шляпа и всё ещё сверкающий сквозь слой сажи значок. .
«Он ещё ни разу не доживал до весны, - довольно спокойным, но отнюдь не безразличным тоном промолвил Шериф, - Возможно, именно поэтому она каждый год и наступает». На его лице мелькнула улыбка, полная иронии и лёгкой грусти. «До встречи, партнёр, - вновь произнёс он, почтенно отдавая честь двумя пальцами, а затем перевёл взгляд и добавил, - И тебе удачи в новом году! Надеюсь, не свидимся», - добавил законник со скрытой угрозой и пугающе любезно усмехнулся. Шериф вновь закинул топор на плечо, неспешно развернулся и спокойным шагом направился прочь под поющую зимнюю тишину и беззаботную пляску кружащихся снежинок. «Пойду отосплюсь, - устало промолвил он на ходу, не то на прощание, не то просто себе под нос, - Часик-другой, пока долг перед законом не призовёт меня снова…»

Поздравляем! Дело раскрыто!