1. Попасть в полуосаждённую деревню племени Ярости оказалось довольно нетрудно. Похоже, местные были рады всем, кто выражал готовность выступить против хана с оружием в руках. Повсюду виднелись следы разрухи и разорения, причинённого, однако, вовсе не варварами степной орды, а кем-то извне. Сил для уверенного марша здешнему ополчению явно недоставало, но ситуация всё же не выглядела безнадёжной. В их глазах пылала чистая ярость – и одного этого уже было достаточно, чтобы разжечь мятежное пламя такой силы, что даже хан при всём своём неоспоримом могуществе не сможет его погасить.
Тем временем впереди показался местный вождь. Старый воин, известный в степях под именем Задира. Наверняка он получил его вовсе не за свой покладистый характер, хотя верность старика принесённой хану клятве не вызывала никаких сомнений. До недавних дней, пока его вера в мудрость степного владыки окончательно не угасла. Держа в руках боевой топор, он возвращался с переговоров – и, судя по гневному выражению его лица, прошли они не совсем удачно. Добравшись до позиций своих воинов, он коротким и резким жестом тотчас отдал недвусмысленный приказ – и те решительно двинулись вперёд. Пожалуй, стоит и себя проявить, чтобы привлечь его внимание.

2. Бой оказался нетрудным. Их сгубила самоуверенность. Либо их собственная, либо того, кто прислал этих переговорщиков в «логово льва» без должной защиты и прикрытия. И пока воины переводили дух, за спиной раздался низкий и грубый голос, не лишённый властных командирских ноток: «Не узнаю знаков твоего племени…» Мгновение спустя перед глазами уже показался сам вождь Задира, чей суровый взгляд был полон недоверия и подозрений. Однако они тотчас отступили, а уста старого орка искривились в довольной ухмылке. А затем он вновь произнёс: «Вот уж не думал, что отзвуки моего яростного клича донесутся до земель забытых племён. И уж тем более не ожидал, что в далёких уголках Великой Степи ещё помнят слова наших предков. Похоже, духи и вправду благоволят нашему делу. Ты хорошо сражаешься. Лучше, чем многие из тех, кого я знал и с кем имел честь сойтись на поле боя. Хан передал мне послание… - глаза вождя на мгновение опустились на лезвие топора в его руке, что было всё покрыто свежими зазубринами и следами запёкшейся крови, - Я хочу отправить ему свой ответ, - решительно добавил Задира, а его взгляд словно воспылал гневом, - Стань моими устами! Пусть твой топор несёт слова моей ярости!»

3. Гнев и ярость сплелись воедино, обрушив на войска степного хана решительное слово вождя. Сам же Задира в своих приказах был непреклонен. Никого не щадить! Никто из них не достоин ни чтобы жить, ни чтобы передать треклятому хану достойный его «величия» ответ.

4. Решительный взмах топора – и отрубленная голова убийцы кубарем покатилась по залитой кровью земле. Этот акт безжалостной расправы подарил Задире толику удовлетворения, но лишь на несколько коротких мгновений. После чего взгляд вождя вновь опустился на лезвие оружия в его руке – и преисполнился гнева. Безмолвная печаль на лице старого орка свидетельствовала о том, что этот топор имел для него очень большое значение. И тем более странным показался последующий ритуал передачи его в руки племенной шаманки. Миг спустя один из воинов принёс Задире другое оружие, клеймённое символом вождя племени. Крепко сжав его рукоять, старый орк сделал несколько уверенных шагов вперёд и склонился к земле, подняв отрубленную голову. Его взгляд резко отклонился в сторону, словно тот что-то услышал или заметил. Из-за ближайшего камня доносился трусливый трепет. Одному из степных гоблинов повезло пережить эту кровавую бойню. В страхе зажмурившись, он просто сидел и дрожал, пока не ощутил холод прикоснувшегося к его лицу металла. Нерешительно приоткрыв один глаз, малец увидел нависшего над ним мрачной скалой племенного вождя. Крохотное сердце вмиг замерло от ужаса, а затем внезапный звук падения брошенной перед ним головы заставил гоблина и вовсе подскочить на месте.
«Хватай и беги! - угрожающе приказал Задира, - Передай хану мой ему ответ». Повторять не пришлось, ибо гоблин тотчас схватил голову убитого орка и изо всех сил, спотыкаясь, бросился бежать прочь.
«Пути назад уже нет, - решительно произнёс Задира, едва силуэт убегающего гоблина окончательно скрылся за нагромождением валунов вдали, а затем наконец обернулся, - И я вижу в твоих глазах готовность пойти со мной до конца. Но для начала окажи мне честь. Давай вместе поохотимся. Возможно, в последний раз».

5. Охота – славное и благородное занятие, вне зависимости от земель, народов и обычаев. Только эта казалась излишне безрадостной. Зверь был охвачен тревогой и страхом, а всюду бесновались младшие духи природы, что не находили себе места, словно пребывая там, где быть не должны. И вскоре, по мере приближения к лекарскому древу, что в степях служило символом жизни и природного изобилия, источник всего этого переполоха красноречиво явил себя сам. Браконьеры! Бесчестные нарушители всех существующих традиций охотничьего ремесла. Их неуёмная жадность не знала границ, как не будет знать и жестокость неотвратимого наказания, согласно безжалостным законам степей!

6. Безмерное презрение – это всё, что мог заслуживать их предводитель как при своей ничтожной жизни, так и после бесславной смерти. Одно дело забыть связь с землёй своих предков, и совсем другое – вернуться, чтобы её разорять, раскрыв чужакам секреты здешних устоев. Эти величественные деревья всегда манили в тень своих ветвей многих местных животных, чем мерзавцы и не преминули воспользоваться. И всё это была вина хана, что слишком увлёкся своей войной и укреплением пошатнувшейся власти, позабыв о своём долге перед вверенными ему землями. К счастью, его правлению осталось недолго. Пора было закончить прерванную охоту и наконец выступать к его твердыне. Шаманы тем временем уже смогли успокоить духов – и вскоре кентавры подали сигнал. На горизонте показался могучий зверь, достойный вызова вождя.

7. Вот это воистину славная охота! Повстречать столь могучего и величественного зверя – настоящая удача! А сразить его в честном бою – свидетельство исключительного мастерства! Вождь Задира не мог этого не отметить, почтенно приложив сжатый кулак к своей груди и слегка склонив голову. На мгновение даже показалось, что это была проверка, но догадка оказалась преждевременной и неверной. Проведя все необходимые ритуалы над телом добытого зверя, дабы его дух смог обрести покой и получить возможность однажды вновь переродиться, варвары разделали тушу, пополнив свои припасы для предстоящего похода. После чего Задира одним мощным ударом отрубил массивный бивень и взял его с собой в качестве трофея. «Предки будут довольны, - уверенно произнёс он, взбираясь на своего буйвола, - Пойдём, получим их благословение».

8. Грязные воры хотели наложить руки на ритуальные подношения у алтарей предков, но в конечном итоге просто лишились и загребущих конечностей, и головы. К счастью, они не успели перевернуть здесь всё вверх ногами – и наведение порядка не отняло у степных варваров слишком много времени. Сам же вождь направился к главному алтарю в самом центре захоронения, возложив на него добытый на охоте трофей.
Пробыв там немного в полном одиночестве, он наконец вернулся, спокойно промолвив: «Духи предков не стали возражать». И хотя до сего момента в нём не чувствовалось ни капли сомнения насчёт принятого им решения, старый орк словно испытывал некое облегчение на душе. «Я рад, что мне не придётся идти наперекор их воле, - добавил он следом, а затем обернулся к соплеменникам и во весь голос молвил, - Духи предков благоволят нам! - толпа тотчас разразилась радостным рёвом, - Перед ликом Отца-Неба, по воле Матери-Земли, я, вождь Задира из племени Ярости, начинаю свой Путь Хана!» - ликование варваров кратно усилилось, выражая всецелую поддержку своему вождю. Тот в свою очередь обернулся и уже более спокойным тоном произнёс: «Ритуал предусматривает наличие проводника. Веди моё племя, а я буду тебя направлять».

9. Путь Хана – священный ритуал восхождения претендента к трону степного правителя. Уникальный для каждого, в зависимости от убеждений и поставленных целей. И первый шаг претендента Задиры особого воодушевления не вызывал, ступив на древнее поле брани, затянутое вечным туманом забытой войны и кишащее кровожадными волками. Где-то здесь в навеки застывшем мгновении бесконечной битвы сам с собою сражался Дух Войны. Это место казалось до боли знакомым, словно родным. В сознании замелькали картины былых сражений, как далёкого прошлого, так и совсем недавних дней. Стоило лишь на мгновение прикрыть глаза, а затем вновь их распахнуть – и все эти видения тотчас стали явью, обретя образы яростных воинов непокорной орды…

10. Каждый павший мираж только усиливал безумие этого места, вместе с тем придавая ещё большего рвения продолжать яростно сражаться. Наконец в рядах врага зазияла брешь, что продолжала расти, пока его они окончательно не истлели, обратившись в прах, из которого восстал могущественный и свирепый воин, а за ним – целое множество других, кто следовал его путём и нашёл здесь свой конец. Дух Войны принял брошенный ему вызов, предвкушая пополнение своих бесчисленных рядов.

11. Безвольные отголоски павших воинов бросались в бой подобно свирепому зверью, что до безумия одичал в бесконечном цикле вечной войны. Неистовый вихрь затягивал всё глубже и глубже, не оставляя даже мгновения, чтобы осмыслить этот пагубный путь в никуда. И только когда пал последний из них, в глубине душе на короткий миг воцарился покой.
Обманчивый и иллюзорный, но именно его и жаждал ощутить вождь Задира. «Пойдём отсюда, - спокойным голосом произнёс старый орк, - Пока его пламя не воспылало вновь».
Туман войны вокруг начал понемногу рассеиваться, открывая вид на бескрайние просторы степи. Лишь столбы чёрного дыма вдали немного портили общую картину, но она всё равно завораживала. Степные варвары начали высматривать место, где бы устроить привал, а Задира тем временем снова молвил: «Когда я был юнцом, то мечтал попасть на войну. Затем я прожил на ней всю свою жизнь. А теперь я просто хочу её закончить, чтобы избавить от неё тех, кто будет жить после меня. Благословение Духа Войны сродни проклятию. Но тебе удалось найти выход, и вернуть мне то, что отнял хан – надежду на будущее. Не моё, но, может быть, твоё. Только не зазнавайся, это был лишь первый шаг. Как встанем лагерем – хорошенько отдохни. За Духом Воли придется побегать».

12. «Шаман Теней следит за нами, - с еле уловимыми нотками настороженности в голосе произнёс Задира, не спуская взгляда с улетающего вдаль одинокого ворона в небе, - С тех пор, как он стал Глазами, Ушами и Языком хана в одном обличии – никто и ничто более не могут ускользнуть от его вездесущего внимания. Но сдаётся мне, Гуджаб’хан, Нург’хан и Вуш’хан погибли не просто так, - вождь на мгновение умолк и глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул с тихим звуком утробного рыка и более сердитым тоном добавил, - Возможно, это сейчас во мне говорит гнев и презрение, но я почти уверен, что и мой старший сын пропал не без его вмешательства. Караван с дарами и данью бесследно исчез на полпути к твердыне хана. Именно тогда моё племя впервые познало его гнев» (*). Старый орк издал ещё один рык, уже более громкий и злобный, но всё же достаточно сдержанный, чтобы не дать эмоциям захлестнуть его разум. Резким движением головы отмахнувшись от дурных мыслей, Задира перевёл свой взгляд и внезапно спросил: «А ты?.. Твоё племя тоже познало коварство и ложь Шамана Теней?..» Его вопрос сильно озадачил. Благо ответ на него мог обождать, ибо впереди показалась группа чужаков.

13. Беспринципные наёмники. Не самые худшие из возможных незваных гостей на просторах степи, но эти земли никому из чужаков не рады. Даже если сегодня они пришли в погоне за головами мерзавцев, то завтра по зову золота могут с не меньшим рвением вернуться и за головами местных. Проще самим избавиться и от тех, и от других. Сделать то, что подобает истинному хану!

14. Кровь разбойников обагрила сухую землю. Разделавшись с последним из них, невольно захотелось вдохнуть полной грудью, но воздух чище не стал. Он был пропитан едким смрадом, что доносился с раскинувшегося впереди производственного комплекса. Трубы именно его цехов и извергали тот самый чёрный дым, что ранее виднелся на горизонте. Задира уже давно желал покончить с этим нашествием бездушных механических паразитов, что отравляли и изнуряли его родные земли. Но истощённому безумными запросами хана племени недоставало собственных сил. Сейчас же решимость старого воина была продиктована долгом в рамках избранного им Пути. И победа над этим врагом станет очередным уверенным шагом восходящего хана.

15. Лишь тот, чья душа и разум безнадёжно отравлены, способен без вреда для себя пребывать здесь и дышать этим ядом. Местных же он сводил с ума, заставляя терять волю к жизни и едва ли не самим искать скорейшего избавления от этих мучений. В этом месте не осталось ни растений, ни животных, ни духов. Даже извечная Мать-Земля, что породила всех и вся, пережив всё и каждого, стонала от боли, истекая чёрной кровью. Это безумие нужно прервать! А тех безумцев, что его учинили, и тех алчных мерзавцев, что его защищают – всех истребить!

16. Чем дальше продвигалась армия племени, тем сложнее становилось дышать. Но их решимость была непреклонна! Непросто сражаться с тем, кто не дышит и даже не ведает страха, глядя в глаза своих палачей. Но в нём нет и воли к победе, нет того гнева и того чувства ярости, что побуждают рваться вперёд, сокрушая холодный, бездушный металл.

17. Сколь бы яростно степные варвары ни сражались, смертоносных механизмов вокруг становилось лишь больше. Они всё продолжали прибывать из недр огромной фабрики. Снаружи причинить ей ощутимый вред вряд ли удастся, будь здесь хоть десяток циклопов. Придётся ворваться в самое сердце логова здешнего зла!

18. Вслед за грохотом последней обрушившейся сборочной линии треск и скрежет начал распространяться повсюду, заполняя чертоги фабричных цехов и смешиваясь с истошными криками яростно раздираемого на части рабочего персонала. В какой-то миг всё затряслось, сверху посыпались обломки обваливающейся крыши, а пространство вокруг залилось кроваво-красным светом загадочных фонарей. Верный признак того, что пора уходить.
Снаружи уже вовсю звучал противный слуху механический «вой», то усиливаясь, то снова смолкая. Что-то в нём казалось одновременно зловещим, и в то же время не могло не радовать, ибо этому гиблому месту осталось существовать недолго. Пора было нанести остаткам сил врага последний, сокрушительный удар!

19. Хаос, огонь и взрывы – это всё, что нынче царило за спинами воинов уходящего вдаль племени. Возможно, вскоре эти безумцы попытаются вернуться и всё отстроить. Да и в самой степи таких «язв» наверняка ещё зияет немало. Но восходящий хан сказал своё слово и вынес вердикт! Едва его Путь будет завершён – земли Великой Степи ждёт очищение! А пока настал черёд его следующего шага.
Несмотря на близость разрушенного комплекса, воздух здесь казался довольно чистым. Возможно, даже слишком чистым, и опьяняюще свежим. Здешний ветра словно отгоняли облака ядовитого дыма, а вместе с ним и чувство внутреннего беспокойства. Задира вдохнул полной грудью, а затем расслабленно выдохнул, слегка прикрыв глаза. Миг спустя вождь инстинктивно отклонился в сторону, пытаясь уклониться от летящей в него стрелы, что тотчас вонзилась в наплечный щиток. Впереди показалась одинокая кентаврида-лучница. Легкомысленно фыркнув, она закружилась на месте, энергично ударяя копытами о землю. Порывы ветра усилились, донося издали звуки лошадиного ржания и крики гарпий. Земля затряслась от топота стремительно приближающегося табуна…

20. Похоже, Задира слегка переоценил возможности этого духа. Беготни оказалось не так уж и много. Бывало и больше. Или же всё только начиналось?.. Вновь оставшись в полном одиночестве, кентаврида задумчиво хмыкнула. Короткая пауза – и на её лице заиграла отдающая чувством азарта улыбка, а сама она бросилась бежать. Лишь полуслова вождя хватило, чтобы племя тотчас бросилось в погоню.
Казалось бы, всё это длилось целую вечность. Гоняться за своевольным духом по бескрайним степным просторам – то ещё удовольствие. Хотя всё же не без этого… Душа словно пела от чувства необъятной свободы, то и дело призывая бросить это безнадёжное дело и рвануть восвояси. Но упрямое упорство Задиры сдерживало этот порыв в душах его соплеменников. Казалось, что старый орк точно знал, что делает – и вера племени в своего вождя вскоре таки окупилась. Кентаврида оказалась прижата к берегу реки – и дальше убегать было некуда. Однако она, похоже, и не планировала. Резко развернувшись и ретиво ударив копытом, она начала преображаться, уподобляясь непокорным кентаврам далёкого прошлого. Приложив к тетиве своего лука целый пучок стрел, она вознесла его над собой и выстрелила залпом в небо. Ветер снова усилился, а спустя несколько мгновений землю вокруг неё осыпал град из бессчётного числа вернувшихся стрел. Их было кратно больше, чем она выпустила немногим ранее – и каждая начала обретать формы новопризванных воплощений степной свободы и своеволия.

21. Едва последнее из призванных существ пало, все их тела вмиг развеялись по ветру. Осталась только одна кентаврида, что слегка устало поднялась на ноги и приняла свою изначальную форму. Убрав лук за спину, она неспешно подошла к Задире, одарив того любопытствующим взглядом.
«Чего ты хочешь, вождь племени Ярости?» - спросила она довольно низким и отдающим безразличием голосом.
«Я хочу, чтобы ты благословила мой Путь Хана», - уверенно ответил старый орк. Однако кентаврида лишь загадочно усмехнулась, а затем осторожно шагнула в сторону и начала двигаться вокруг своего собеседника, попутно задавая целый ряд вопросов:
«А если я откажусь,юю Если скажу, что тебе нужно бросить эту затею? Что нужно свернуть с намеченного Пути?..» - вернувшись на прежнее место, она вновь посмотрела на Задиру, пристально вглядываясь в его глаза. Вождь на короткое мгновение призадумался, пытаясь понять, какой ответ ожидает услышать от него строптивый дух, но тотчас вновь преисполнился решимости и твёрдо заявил:
«Тогда я буду вынужден тебя не послушать». В ответ раздался короткий легкомысленный смешок, а следом прозвучали и слова:
«Тогда поступай как знаешь, вождь племени Ярости. Воля твоя. Я не могу на неё повлиять…» Она наконец отвела взгляд, на мгновение задержав его на стоящей рядом с вождём фигуре. На лице духа вновь промелькнула многозначительная загадочная улыбка, а затем кентаврида в мгновение ока сорвалась в галоп, удирая прочь от реки за край горизонта. Уголки губ старого орка внезапно дрогнули, засвидетельствовав момент осознания.

22. «Безвольные рабы… - произнёс Задира с равной долей как презрения, так и сожаления в своём голосе, минуя захваченный мост, заваленный телами его павших защитников, - «Глубоко внутри многие из них ненавидят и презирают хана за всё то, что он натворил. Но никто не решится выступить против него. Они скорей предпочтут сгинуть ни за что, нежели рискнут познать его гнев. Так мне сказал мой младший сын, когда мы с ним виделись в последний раз. Он бы мог стать хорошим вождём…» Взгляд старика вмиг опустел, но тот взмахнул головой, в очередной раз разгоняя накат смутных мыслей. Его внимание снова привлёк силуэт кружащего высоко в небе зловещего чёрного ворона, что невольно напомнил о прерванном ранее разговоре. «Я вот всё думаю… - вновь молвил Задира, - Помнишь тот вопрос, что я задал?.. Если не хочешь, может не отвечать. Воля твоя. Но я вот к чему это спросил. Ты слишком хорошо говоришь на общем наречии. А это верный признак его влияния. Шамана Теней. Говорят, когда он только объявился, будучи лишь безликой тенью за спиной начавшего своё восхождение хана, то обучил нескольких гоблинов-помощников общему наречию, чтобы тайком общаться с ними при всех. Но что знает один гоблин – то знают десятки других. Так слова общего наречия начали расползаться по всем уголкам Великой Степи, постепенно вытесняя язык наших предков. Новые поколения уже даже не знают многих слов из их древних наставлений. Даже я на старости лет многое успел позабыть. Вначале я думал, что этот лживый манипулятор просто просчитался в своей хитрости, но теперь мне кажется, что он с самого начала так и планировал. Разорвать нашу связь с предками. Лишить понимания их древней мудрости. Да, сильнейшие из духов сумели освоиться, но многие оказались навеки забыты. В результате, лишившись одного источника мудрости, народы степей обратились к другому – к лживому шёпоту его коварных теней. И я боюсь, что, даже обладая всей властью хана, ни мне и ни кому бы то ни было ещё уже не под силу обратить всё это вспять, - в его голосе чувствовалась печаль, но отнюдь не обречённость, - Зато я знаю, что нам точно под силу!..» - решительно добавил он следом, обращая внимание на вырисовывающиеся впереди очертания степного форта.

23. К сожалению, иного способа их вразумить не нашлось. Лишь грубая сила. Многие предпочли гибель, но кто-то из выживших, возможно, всё же решит примкнуть к Пути восходящего хана. Сам же Задира предложил подняться на смотровую площадку захваченного форта, или точнее – того, что от него осталось. Впрочем, его и много чего ещё можно будет отстроить. Великая Степь никогда не была бедна на ресурсы, если только уметь ими с умом распоряжаться, а не сжигать в костре бесконечной войны всё до последней доски или камня.
Едва ветхие и скрипучии ступени осталась позади, перед глазами раскинулись просторы заваленных горами серы равнин. При должном подходе к добыче этих залежей могло бы хватить на безбедную жизнь многих поколений несколько племён, но это место выглядело заброшенным и охваченным буйством оживших стихий. Дальнейший путь лежал в Кровавую Рощу, священную обитель Духа Мудрости, что притаилась где-то по ту сторону этих гнетущих полей.

24. С боями продвигаясь вперёд, племя продолжало свой уверенный марш. Вблизи всё казалось ещё более угнетающим. Повсюду виднелись остатки магических башен, словно с огромной силой вонзившихся в землю. От них веяло бесконтрольным буйством необузданной магии. Неужто один из отколовшихся фрагментов Облачного Города и это место отметил пагубным «клеймом» короля-предателя Сайруса? Ответ на этот немой вопрос себя долго ждать не заставил.
«Эти копи со времён давних предков были гордостью местного племени, - промолвил Задира, - Даже при правлении хана они процветали. Пока однажды, несколько лет назад, с небес не обрушилась кара. Говорят, на эти поля рухнул целый летающий остров, уничтожив здешнюю шахту и пробудив ярость дремлющих духов стихий. Будучи не в силах с ними совладать, племя обратилось к хану за помощью, но тот остался глух к их мольбам. И тогда пришли чародеи, предложив племени свои услуги. В отчаянии те согласились. И чужаки их обманули. Вместо того, чтобы усмирить или изгнать духов стихий, они подчинили себе их первобытную силу. А затем нарекли это место своим и заклеймили его, возведя смертоносную башню, что извергает стихийный гнев на любого, кто осмелится им возразить. Мораль проста – никогда не верь чужакам! Увидишь – сразу бей, потом говори!»

25. Не сказать, что слетевший с уст вождя совет отдавал особой мудростью, достойной рассудительного хана, но в моменте он всё же пришёлся как нельзя кстати. В битве с магами промедление подобно смерти, а с безумными магами – ещё и мучительной, даром что быстрой. Тем временем, по мере продвижения дальше, несмотря на гибель стольких чародеев, присутствие магии только усиливалось. Наконец вскоре из-за очередной груды рухнувших с неба обломков показался и её источник – та самая башня, о которой упоминал Задира. Располагалась она на берегу серного озера, а её исписанные магическими рунами стены окутывали стихийные потоки, что пульсирующими волнами стягивались к самой верхушке, сплетаясь воедино в миниатюрное подобие солнца. Только несло оно вовсе не жизнетворную милость Отца-Неба, а неотвратимую погибель. Довершал же эту ужасающую картину вид кружащей над башней летающей змееподобной птицы, сотканной из неукротимого первородного пламени. Заметив приближение племенной армии, огненное существо разразилось пронзительным криком, от звука которого вмиг стало ощутимо жарче. Либо же это бурлящая кровь в жилая начала закипать в предвкушении грядущего боя!

26. Обломки рухнувшей башни поочерёдно то тлели, то замерзали; в один миг их охватывали блуждающие молнии, а уже в другой – затягивал плотный слой вырастающей прямо на глазах земли. С бесчинствами захвативших это место магов было покончено, но порядок и процветание сюда вернутся ещё не скоро. Во всяком случае, не при правлении текущего хана. И всё же эта победа подарила чувство должного воодушевления. Однако когда оно вскоре начало отступать, взгляд Задиры вновь нахмурился и устремился вдаль. Кажется, впереди, сквозь размывающие воздух испарения, пробивались еле уловимые очертания зарослей краснолиственных деревьев. Миг сосредоточенности внезапно нарушил голос вождя:
«Боюсь, этой победой наши проблемы с колдовской магией не ограничатся. Я уже давно не посещал Кровавую Рощу. У меня на то были причины, хотя все они нынче мне кажутся лишь глупыми отговорками. Ходила молва, что там объявилась какая-то ведьма. Коварная и злая, как сам дьявол воплоти. Сдаётся мне, встречи с ней нам не избежать. Так что когда доберёмся – не дай окружающей красоте тебя обмануть. Запомни, и держи на уме, - строго предостерёг старый орк, после чего более спокойным тоном добавил - А пока до неё ещё нужно добраться…»

27. Чародеи-отступники – жалкие стервятники от мира магов, готовые наброситься даже на угасающие остатки «обронённой» кем-то другим магической силы. В жадности своей они поторопились, явившись прежде, чем «лев» покинет место трапезы. И тем самым – поплатились жизнью. Но миг радости очередной победы омрачил горький запах гари, донёсшийся порывом ветра со стороны уже отчётливо виднеющейся рощи. Над кронами деревьев клубились столбы чёрного дыма, но огонь, похоже, только начал разгораться. Если поспешить – можно было ещё успеть дать стихии отпор! А заодно и тем мерзавцам, чей злорадный смех послышался на подступах к зарослям.

28. Перед смертью это охваченное безумием бесово отребье вопило что-то про ведьму, что нужно либо выкурить, либо заживо сжечь. Однако с виду на благородных охотников на ведьм никто из них и близко не походил. Что-то во всём этом было не так, но что именно – поразмыслить предстояло потом. Сначала огонь! Он всё продолжал разгораться, несмотря на отчаянные попытки его потушить. Пламя вело себя словно живое создание, проявляя свой строптивый нрав и безудержно утоляя безграничный голод. Его языки поглощали всё, до чего могли дотянуться: и траву, и деревья, и останки убитых поджигателей, что их породили. Пусть их плоть уже умерла, но чёрные греховные души покой не познали. Из угля и пепла восстали те, кем эти изверги были внутри, в самой своей сути, скрываясь под масками людских бренных тел.

29. В какой-то миг огонь наконец начал слабеть. С гибелью последнего питающего её ярость воплощения, стихия слегка отступила назад, словно уступая дорогу тем, кто сумел одержать над ней верх. Однако всё это оказалось коварным обманом. Стоило варварам лишь на мгновение поверить, сделав пару дюжин шагов, как вдруг раздался пугающий треск. Массивный ствол горящего дерева устремился прямиком на вождя. В последний момент одному из вояк удалось его оттолкнуть, однако сам тот почил под упавшим бревном, отдав свою жизнь за восходящего хана. Момент, что Задира наверняка никогда не забудет. Если только сумеет выбраться из этого ада живым, оказавшись отрезанным от основных сил с небольшой группой бойцов.
«Выбирайся скорее! - приказным тоном крикнул он сквозь стену бушующего пламени, - Мы обойдём – и догоним! - добавил старый орк, прикрывая лицо от опаляющего жара и едкого дыма, - И помни, о чём я тебе говорил!» Очертания силуэта Задиры полностью скрылись за столбом дыма. Возражать и геройствовать в данной ситуации было весьма неразумно – оставалось лишь довериться воле вождя и исполнить полученный приказ.
Густой дым зловещей чёрной пеленой накрывал собой священные заросли рощи, погружая всё в беспросветную тень. Закрыв глаза, рты и носы, степные варвары пробивались вперёд, пока жалящий кожу жар не ослаб. Дышать всё ещё было трудно, как и разглядеть что-либо вокруг. Перед глазами плясали чёрные пятна, сквозь которые прорисовывались фрагменты окровавленных тел убитых разбойников. Внезапно в зарослях послышался шорох еле уловимых шагов – и в голове тотчас всплыли слова предостережения вождя. Если здешняя ведьма и вправду так коварна, как он говорил, то лучшего момента для нападения ей уже может и не представиться.

30. Пагубное воздействие смрадного дыма наконец начало проходить – и мелькающие перед глазами размытые силуэты загадочных врагов понемногу обретали более чёткие формы. Степные варвары?.. Миг замешательства обернулся ощущением прикосновения к собственному горлу холодного лезвия кинжала. Прямо напротив сверкнули хищные глаза шаманки. Казалось, она была полна решимости воплотить задуманное, но ярость в её взгляде внезапно сменилась удивлением.
«Ты?..» - озадаченно протянула она, слегка ослабив свою хватку.
«Надал! - тотчас прогремел сердитый возглас появившегося из зарослей Задиры, что от злости даже перешёл на орочий, но затем всё же добавил на общем наречии, - Довольно!». Глаза шаманки покосились в его сторону, но сама она оборачиваться не стала. «Что ты, во имя предков, творишь?!» - прорычал вождь, стремительно приближаясь. Его сверлящий взгляд пылал гневом – и от вида этого пламени невольно становилось слегка не по себе. Остановившись буквально в полушаге, Задира на мгновение задержал свой сердитый взор, а затем резко перевёл его на шаманку.
«Маджат’рак!» - обратился он к ней по имени, будто требуя немедленных объяснений.
«Таки пришёл…» - с невозмутимым безразличием промолвила она, а затем рукой подала сигнал отбоя прячущимся в зарослях бойцам подкрепления.
Словно окончательно разглядев друг друга, степные варвары начали убирать оружие и помогать тем, с кем буквально только что яростно сражались, подниматься на ноги.
«Ты всё же начал Путь Хана? - уточняюще спросила шаманка, наконец посмотрев на Задиру не менее сердитым взглядом, чем его собственный, а после с упрёком добавила, - Лучше поздно, чем никогда!» –
«Начал, - коротко и твёрдо ответил вождь, - И вот так ты решила встретить моего проводника!..» Маджат’рак на мгновение перевела взор, а затем снова пронзила им старого орка.
«Я думала, это ты! - словно с угрозой в голосе прорычала она, - Несёшь в мой дом знамя хана!» В ответ Задира лишь сердито зарычал сквозь острые зубы – и шаманка ответила ему тем же. Похоже, в прошлом между ними пробежала не просто чёрная кошка, а целая стая чёрных саблезубых пантер! «Но я дам тебе возможность сгладить свою вину, - снова произнесла Маджат’рак, неожиданно перевернув ситуацию ровным счётом наоборот, и, прежде чем вождь успел возразить, молвила дальше, - Пока я возилась с этими гнусными «гиенами», - лёгким кивком головы обращая внимание на тела убитых разбойников, - Коварная болотная ведьма захватила мою обитель. Помоги мне избавиться от этой карги – и тогда мы с тобой поговорим».

31. Освобождённая обитель выглядела довольно плачевно, да и местность вокруг. На вычищение всей этой слизи, мха и остатков тины уйдёт немало времени. И всё же Маджат’рак вздохнула с облегчением. Прошептав несколько неразборчивых слов, словно общаясь с кем-то незримым, она наконец посмотрела на Задиру и уверенным шагом приблизилась к нему.
«Итак, вождь Задира, сын племени Ярости и претендент, вступивший на Путь Хана, скажи мне, зачем ты пришёл?» - неспешно и отчётливо промолвила Маджат’рак, будто всё это являлось частью некоего ритуала.
«Я пришёл получить благословение Духа Мудрости», - решительно заявил вождь.
В ответ шаманка просто опустила свой взгляд, но затем всё же промолвила:
«Он слишком слаб. Истерзан магией ведьмы. Он не может с тобой говорить». Её глаза полнились печалью, но в один миг тень этого чувства растворилась в свете дивного отблеска, что казался словно не от мира сего. Взор Маджат’рак воспылал, а голос преисполнился оттенками другого, более низкого, что мистическим эхом вторил за ней: «Но он готов тебя выслушать».
Старый орк тяжело вздохнул, будто не решаясь начать, но спустя несколько томительных мгновений посмотрел прямо перед собой, в глаза стоящей перед ним шаманки – и слова сами начали литься из его уст:
«Я намерен пройти этот Путь до конца. Намерен положить конец тому, что хан в своём безумии начал. Намерен исправить всё то, что он успел натворить. Но я не вечен. Мои дни уже на исходе. Я не успею воплотить все свои намерения. Не смогу показать народам степей достойное их славное будущее. Но я знаю, кто сможет подхватить это знамя после меня…» Вождь вдруг замолчал, хотя его мысль ощущалась незавершённой.
«Не смей хоронить себя раньше времени, старый упрямец! - довольно резко возразила ему Маджат’рак, но далее перешла на более спокойный тон, - Кто мыслит о смерти – не зрит в завтрашний день. Ступай! И пройди свой Путь до конца! - на её устах внезапно проявилась тень улыбки, - Дух Мудрости тебе улыбается». Последние слова уже прозвучали привычным голосом шаманки, а её глаза вернулись в прежнее состояние. «Иди, - промолвила она следом, - Мне нужно привести рощу в порядок и донести до друзей весь о том, что грядёт…»

32. Великая Степь не переставала удивлять своими красотами. Оказывается, это не просто бесконечная сухая равнина. Её просторы украшали чарующе прекрасные рощи. На смену кроваво-красной листве обители Духа Мудрости пришли изумрудно-зелёные бамбуковые заросли. Здесь даже воздух ощущался другим. Не сказать, что дышалось легче или сложней, но как-то… иначе. Это место располагало к душевному умиротворению и даже – забвению… В чертоги разума пробирались отзвуки какого-то знакомого чувства – и нескончаемые попытки вспомнить, откуда оно изначально взялось, подобно незримым цепям, уходящим к лежащему в глубинах сознания якорю, не давали сорваться в дрейф и забыться. За всей этой красотой скрывалось коварство дикой природы и тех, кто излишне ретиво её защищал. Великая Степь – не для слабых. Лишь сильные и телом, и духом способны здесь выжить и могут здесь жить.

33. Хранитель этой чащи со своей свитой исчез столь же внезапно, как немногим ранее и появился. Сложно даже понять, был ли он на самом деле реален или являлся лишь порождением игры света и тени. А может, это и вовсе проделки какого-то местного духа… В любом случае, племя продолжало двигаться дальше под неустанным присмотром вождя. Сам же он казался излишне молчаливым и задумчивым с тех самых пор, как они попрощались с шаманкой. Ощутив на себе очередной обеспокоенный взгляд, старый орк тяжело вздохнул, а затем словно что-то вспомнил – и слегка измученно усмехнулся.
«Это был самый непростой разговор в моей жизни, - наконец промолвил Задира, - Знаешь, когда я был ещё совсем молод и горяч, однажды в деревню привели беглого циклопа. Строптивого и свободолюбивого. Я даже не знаю, что он натворил, но его заковали в цепи и вели на заклание. В какой-то момент он пришёл в ярость. Разорвал свои оковы и в качестве оружия схватил первое, что попалось ему под руку. Это оказалась моя юрта. Я был так зол, что не задумываясь бросил ему вызов на поединок. Циклопу хватило всего одного сокрушительного удара, чтобы отправить меня в беспамятство на несколько дней. Моё безрассудство выиграло немного времени для других, позволив им всё же побороть чудище. Племенная шаманка сказала, что я заново родился – и вождь дал мне моё воинское имя, которое я ношу и по сей день. Тогда оно звучало иначе, но смысл с годами не изменился. А вот я… - вождь замолчал и глубоко призадумался. Он было хотел ещё что-то добавить, как вдруг его взор уловил меж бамбуковых стеблей очертания гигантской статуи из чёрного камня. И это странное изваяние внезапно посмотрело на него. Ни один мускул на лице Задиры не дрогнул, а его глаза отражали лишь боевую решимость!

34. Не успел нос вдоволь насладиться свежим воздухом бамбуковой рощи, как ему на смену пришла затхлая болотная вонь! И хоть разум ощущал себя здесь гораздо более сосредоточенным, не стремясь всё время погрузиться в дремотный сон, радости от этой прогулки не прибавлялось. .
«Обычно мы сторонимся болот, - произнёс Задира, не прекращая настороженно глядеть по сторонам, - Либо стараемся не заходить слишком глубоко в их дебри. Тут живёт сама смерть. Даже шаманы, отправляясь за редкими болотными травами, всегда заручаются поддержкой Духа Хитрости, чтобы скрывать своё присутствие. Но это не путь истинных воинов! По ту сторону топей, у основания Безликой горы, находится логово могучего Духа Силы. Его характер и без того довольно скверный, но в такую пору года он всегда впадает в спячку – и, поверь мне, его ярость и гнев будут сильны! Возможно, бросив решительный вызов здешнему злу и одержав над ним верх, мы сумеем немного задобрить этого духа. Буквально – самую малость, чтобы он не испепелил нас на месте». Рассказывая об этом, вождь то и дело не мог сдержать проявляющуюся на его лице странную улыбку. Старый воин словно сгорал от нетерпения, предвкушая грядущую встречу. И эта страсть была заразительна. Но всё же голову терять не стоило – доносящиеся из глубин болотных просторов зловещие звуки с каждым шагом становились всё отчётливей и громче.

35. Обычные болотные твари. Довольно кровожадные, но ничего особенного. Где же та «смерть», о которой предупреждал Задира? Этот немой вопрос какое-то время не вылетал из головы, пока впереди не показалось нечто отвратительно мерзкое. Охваченное чумой и гнойными наростами древо. И целое множество гноллов. Не бессчётное полчище, да и одни лишь шаманы. Но это могло довольно быстро измениться, стоило лишь немного промедлить. Нельзя оставлять врагу даже шанса отступить или призвать подкрепления!

36. «Изгнанное племя, - с нескрываемым отвращением промолвил Задира, тотчас сплюнув в мутную окровавленную воду, словно желая очистить свою пасть от привкуса скверны, что проявился от одного лишь упоминания этих вшивых отшельников, - Не знаю, рассказывали ли тебе старейшины твоего племени, но когда-то давно эти жалкие ничтожества были частью орды. Не сказать, что особо важной и основополагающей, но они были частью нашей общей семьи. Однажды, незадолго до восхождения хана, пошла молва, что на болотах поселилась чума. Вожди строго настрого запретили даже приближаться к гиблым местам, пока поветрие не уйдёт или пока не найдётся лекарство. Но гноллы ослушались их запрета. Так начался «гноллий мор», сгубивший бессчётное множество жизней, включая и моих кровных предков. Сами гноллы по какой-то причине пострадали меньше всего. Чума цеплялась к ним, но не убивала. Когда болезнь наконец удалось одолеть, вожди изгнали их всех до единого! С тех пор они и живут среди зловонных гиблых болот, к которым их всегда так тянуло». Взгляд вождя обратился на гниющее древо – и старый орк тотчас искривился от непреодолимого чувства отвращения. Он взял в руки зажжённый факел, принесённый одним из воинов, и гневно продолжил: «Я никогда не смел перечить старейшинам или вождю, но отпускать их живыми – было ошибкой! Места обитания их стай подобны гнойникам, что из сезона в сезон лишь разрастаются, пока однажды не разорвутся, дав начало новому мору! Я намерен выжечь их все! И начнём мы отсюда!»
Короткий миг – и пламя перекинулось не древо, постепенно разгораясь всё сильней и заставляя его охваченные хворью ветви корчиться, словно от боли. А пылающий гневом взор Задиры устремился вдаль, в направлении гнолльих лачуг.

37. Огонь продолжал перекидываться с одной хижины на другую, стремительно расползаясь по всей деревне, подобно чуме, что гноллы так боготворили. В конце концов степным варварам удалось выкурить наружу всех до последнего. И теперь, когда вся стая оказалась в сборе – пора было привести в исполнение вердикт вождя и восходящего хана!

38. Наконец вязкий ил под ногами снова сменился твёрдой землёй. Болотная вонь всё ещё ощущалась в носу, но уже понемногу выветривалась. Вокруг снова умиротворяюще колыхались бамбуковые стебли, только разум уже не дремал. Он был охвачен буйством чувств и эмоций, что кружились безудержным вихрем, сменяя перед глазами картины недавно завершившейся бойни. Задира был твёрд в своих убеждениях, но и довольно жесток в принимаемых мерах. Достойна ли эта черта настоящего хана, в котором нуждалась Великая Степь? Хороший вопрос, что засел глубоко в подсознании, пока взгляд инстинктивно улавливал тени притаившихся в этом месте угроз…

39. И снова «Кровавая Роща». Во всей этой цикличности словно что-то было, какой-то символизм… или какая-то магия. Невольно захотелось сорвать несколько ветвей и забрать с собой, на земли Империи. Однако стоило лишь приблизиться к одному из деревьев и с лёгким хрустом отломить пару веточек, как в глаза бросилась свисающая с дерева крохотная ручонка цвета степной земли. Взгляд скользнул выше – и тотчас уловил очертания беззаботно дремлющего на ветке степного гоблина-шамана. А рядом спало ещё несколько его собратьев. Внезапно со стороны ударил порыв тёплого воздуха. А затем послышалось громкое сопение и храп, от которого даже земля слегка подрагивала. Общее молчание неожиданно нарушил крик Задиры, обращённый вглубь рощи:
«Эй, громила! - от его голоса веяло небывалой дерзостью, - Хорош дрыхнуть! Вставай и прими вызов восходящего хана!» Храп тотчас стих, сменившись звуками рычащего ворчания, что становилось всё громче, пока вдруг не смолкло. Миг тишины – и из глубин рощи донёсся громогласный свирепый рёв, заставивший содрогнуться и племенных воинов, и каждое дерево в округе. Гоблины посыпались на землю, словно спелые ягоды облепихи, сбитые сильным порывом ветра. Активно протирая заспанные глаза, они начали хаотично бегать из стороны в сторону, сбиваясь в стаи. А вдали тем временем несколько деревьев покосились в разные стороны – и меж листвы их густых крон сверкнуло огромное залитое кровью циклопье око…

40. Даже Дух Силы не всемогущ, если на него накинуться скопом. Однако когда бой уже, казалось бы, почти завершился, и перепуганные гоблины начали разбегаться в разные стороны, монструозный циклоп таки успел схватить одного из них и бросить в свою пасть, глотая живьём. Силы тотчас начали к нему возвращаться – и он через боль попытался подняться. Но миг спустя снова рухнул, уперевшись в землю руками. Ещё один рык вырвался из его пасти. Яростный и протяжный, однако постепенно меняющий свой тон, преображаясь в нечто похожее на звериный рёв. А следом и его тело начало преображаться, пока не приняло формы разъярённого боевого мамонта. Встав на дыбы, зверь со всей силы топнул передними ногами о землю, содрагая её и сбивая с ног добрую половину племенной армии. Ещё один протяжный звук, отдалённо напоминающий зов трубящего горна – и меж зарослей показались очертания более могучих созданий, нежели трусливые гоблины…

41. Даже обессилено рухнув на землю, зверь продолжал яростно отбиваться, не подпуская к себе никого и не желая никому покоряться. С уст уставшего наблюдать за всем этим Задиры слетел негромкий сердитый рык – и вождь решительно шагнул вперёд. Взор духа тотчас устремился на старого воина, словно бросая немой вызов… Или наконец принимая брошенный ранее?.. Оставив свои тщетные попытки, племенные воины расступились. Зверь снова начал преображаться, принимая свой прежний вид. Или точнее – кого-то похожего, но выглядящего немного иначе. Брови Задиры нахмурились. Даже спустя многие годы он просто не мог не узнать того самого циклопа, что одним ударом выбил из него весь дух.
«Жал’кы вокш сург!!!» - несколько орочьих бранных слов слетело с уст вождя – и он бросился вперёд. Дух вмиг рассвирепел ещё сильнее прежнего. Позабыв о ранах и боли, он вскочил на ноги, вырвал первое попавшееся под руку дерево и бросился навстречу. Яростный крик вождя и неистовый рёв монстра слились воедино, прервавшись лишь оглушающим звуком удара…
Соперники молниеносно миновали друг друга, отдалившись на дюжину шагов и остановившись. Время словно замерло. Внезапно Задира рухнул на одно колено и вонзил топор в землю перед собой, крепко обхватив его рукоять. Тяжело дыша, старый орк обернулся, созерцая, как монстр беспомощно падает наземь, поднимая целое облако пыли вперемешку с опавшей листвой.
«Хороший бой… - устало прошептал Дух Силы, - Проваливай отсюда… дерзкий хан… - добавил он, невпопад отмахиваясь рукой, - А я… хочу… немного… пос… пать…» - сквозь протяжный зевок пробормотал циклоп напоследок – и миг спустя вновь захрапел.
Слегка опомнившись, воины племени тотчас бросились на помощь к своему вождю, но тот, гордо отмахнувшись, всё же сумел подняться сам.
«Стар я уже для таких трюков… - сквозь тяжёлое дыхание произнёс Задира, - Да и мудр, казалось бы… Пошли, найдём место для привала – и хорошенько отдохнём. Недра Безликой горы слабости не прощают…»

42. Цель следующего шага на Пути Хана казалась ещё более странной, нежели даже тот враг, что повстречался степным варварам, едва те ступили в недра Безликой горы. И всё же вид этих существ немного пугал закалённых многими боями воинов. Как-то не прельщала возможная перспектива быть съеденным едой. Одно дело – каким-нибудь волком или варгом, но чтобы – грибом?.. Мысли об этом побуждали племя с ещё большей яростью пробивать себе путь сквозь дебри грибной пещеры.

43. Задира:
«Я вижу немой вопрос на твоём лице. Зачем мы идём к убежищу Духа Страха?.. Многие недооценивают его могущество. Мало кто вообще помнит о его существовании, пока не познает вероломное коварство его мстительных проделок. Я должен завершить этот Путь! А потому лучше заручиться его поддержкой, а не в очередной раз выказывать ему своё надменное непочтение».
Вождь замолчал и задумчиво хмыкнул. «Холодеет…» - коротко добавил он, обращая внимание на вырывающиеся изо рта клубы пара.

44. Этот холод пробирал до самых костей и даже глубже, проникая в саму душу и глубины давно забытых воспоминаний о суровых зимах прошлого, когда многие племена не могли даже быть уверены, что смогут пережить очередной сезон заморозков. И лишь пылающее в бурлящей крови пламя ярости не позволяло морозу сомкнуть свою цепкую леденящую хватку. Всё это оказалось проделками ведьмы, что окружила себя ледяными драконами. Среди их осколков она и растает, едва посмеет коснуться пришедшего в гости «огня». И даже сам мороз воплоти её не спасёт!

45. Магия морозной ведьмы ослабла – и холод начал стремительно отступать. Только теперь, когда тающий лёд стал чуть более прозрачным, под его толщей проявились очертания замёрзших заводов и фабрик. Их хозяева наверняка уже давно либо сгинули, либо сбежали, но оставлять ещё одну язву на своих землях Задира совсем не желал. Весь этот комплекс должен быть уничтожен! И, словно почуяв угрозу, часть освободившихся от оков льда механизмов зловеще зашумели…

46. Мимолётная мысль о том, что бесконтрольные механизмы однажды смогут занять место живых, на какой-то миг сковала сознание, но грохот последней обрушенной сборочной линии тотчас вернул разум в реальность. Они не всесильны – и их можно и нужно громить и побеждать! Преисполнившись воодушевлением, племя двинулось дальше. И даже вид бездонной пропасти, преградившей степным варварам путь, их совсем не страшил. Взор вождя довольно быстро уловил очертания каменного моста, что вёл на ту сторону. Старого, заброшенного и затянутого паутиной. Пора привести эту развалюху в порядок! И разогнать тех тварей, что посмели её облюбовать!

47. Дожидаясь, пока последние отряды племенной армии не пересекут занятый мост, Задира с чувством лёгкой тревоги вглядывался в тёмную даль, где во мраке пещеры плясали зловещие зелёные огоньки.
«Курган Забытых Героев, - настороженно произнёс старый орк, - Место, где боится оказаться любой истинный воин. Старое захоронение древних чудовищ, куда без должных почестей бросают останки тех, кто поддался страху и не сумел завершить свой Путь. Не обязательно Путь Хана. Имена многих ветра Великой Степи так и не разнесли по её уголкам. А имена некоторых они унесли в этот курган. Великих воинов и стратегов, могущественных шаманов, искусных охотников, чьё наследие должны были помнить веками. Но порой всего лишь одно мгновение слабости может затмить славу сотен побед и достижений, перечеркнув целые годы и даже всю жизнь. Такова отплата мстительного Духа Страха за непроявленное к нему уважение. Признаться честно, я всю свою жизнь и сам пренебрегал почтением к нему. Не уверен, что испытываю его сейчас, но там, в Кровавой Роще, во время разговора с ней я ощутил на себе его взгляд. И он меня испугал. Как не пугал ни один враг, с которым я встречался на поле боя. И я хочу взглянуть на него. Пойдём, там лишь одни мертвецы. Бояться стоит живых».

48. Покой этому месту, похоже, был чужд. Но разве стоит бояться тех, кто уже давно мёртв? Нынче они лишь жалкие тени своего былого могущества. А то и вовсе – безвольные марионетки в руках кукловодов, что носят знак некромантов. Если их одолеть, мёртвые снова познают покой. Или, по крайней мере, избавятся от источника терзающего их беспокойства.

49. Зловещих огней в воздухе стало будто чуточку меньше, но лишь самую малость. Они словно безмолвно следили… Или отвлекали внимание. От убежища, где притаился Дух Страха. Неужто он боится незваных гостей, коль званых сюда обычно приносят?.. Эта догадка казалась странной, но не лишённой некой логики. В конце концов, о Духе Страха в степях знали не так много, как о многих других. Возможно, если убить больше местных смертоплётов, то ответ прояснится…

50. Истинный страх таки сумел прикоснуться к сердцам племенных воинов. Их ужаснуло созерцание пустых взглядов своих соплеменников, что отважно пали в бою и, вопреки своей воле, снова восстали, повинуясь мановению дёргающих за нечестивые ниточки рук. И даже когда последнюю из них удалось отрубить, дрожь по всему телу отступила не сразу. Этот шаг не обещал быть простым, но едва не оказался сложнее, чем все остальные. Лишь решимость вождя помогла племени снова собраться. Впереди предстоял ещё один весьма непростой бой!
Загадочных огней действительно становилось всё меньше, пока в какой-то миг их количество не стало столь незначительным, что источаемый ими мистический свет уже больше не мог скрывать от взоров ветхие стены вырисовавшейся из подземной тьмы полуразрушенной мрачной обители. От неё веяло страхом, но после всего того, что степные варвары уже пережили, он лишь слегка холодил их кожу, но сердцами и разумом овладеть был не в силах. Пришло время бросить вызов ужасам этого места! И бесстрашно взглянуть его владельцу в лицо!

51. Неописуемо ужасные монстры, что одним лишь взглядом сокрушали непоколебимо стойкий дух и одним лишь присутствием лишали жизненных сил – все они защищали ничтожного духа, что боялся даже показать себя миру. И сейчас он казался жалким как никогда. «Говори, чего хочешь! Только больше не бей!» - отчаянно умолял изрядно поколоченный гоблин, забившись в угол и прикрыв голову руками.
«Я хочу заключить сделку!» - решительно заявил Задира, убирая топор в знак добрых намерений. Недоверчиво посмотрев сквозь пальцы, малец убедился, что угрозы действительно нет, и осторожно отвёл руки. А затем поднялся на ноги и бросил на вождя косой взгляд исподлобья.
«Задира из племени Ярости, - промолвил Дух Страха более уверенным голосом, словно узнав стоящего перед ним воина, - Что стало причиной твоего недружелюбного визита ко мне?».
«Я начал Путь Хана!» - столь же уверенно ответил старый орк.
«И боишься не пройти его до конца?..» - уточняюще спросил гоблин – и на его лице заиграла слегка пугающая хитрая ухмылка. Он явно начал чувствовать себя более вальяжно и раскованно, задав ещё один вопрос: «Знаешь ли ты, какова цена сделки со мной?» –
«Знаю!» - решимость Задиры казалась непоколебимой.
«И всё равно хочешь её заключить?..» - прозвучал очередной уточняющий вопрос.
«Хан лишил меня всего! - в голос вождя прокрались отчётливые нотки гнева и ненависти, - Мне больше нечего терять!» –
«А как же она, твоя строптивая дочь?..» - с ещё более хитрой усмешкой спросил Дух Страха, заставив старого орка на мгновение вздрогнуть. Улыбка гоблина тотчас приобрела оттенки самодовольства. Однако едва миг замешательства миновал, Задира издал негромкий утробный рык, от которого содрогнулся уже сам малец, невольно отскочив назад. «Ладно… - снова промолвил дух, решив закончить свои словесные игры, - Будь по твоему, Задира из племени Ярости. Я дарую тебе своё благословение, - его взгляд резко переменился, став угрожающе злобным, - Не пожалей об этом! Как пожалели все те, кто приходил до тебя…»
Взгляд гоблина вдруг скользнул немного в сторону, на сопровождающего вождя проводника, тотчас преисполнившись любопытства. Пристально всматриваясь, малец слегка наклонил голову набок, а затем брезгливо фыркнул и возмущённо отмахнулся рукой. Более не оставалось ни единой причины ещё хоть немного задерживаться в этом месте.

52. Выход из недр Безликой горы обошёлся без особых приключений. Если не считать небольшие проблемы со змеями. А точнее – с одной излишне назойливой гадюкой, что, получив достойный отпор, скрылась меж пещерных камней, словно испуганный уж. Поверхность же встретила племя порывом приятного коже степного ветра и яростным рёвом змеюк покрупней…

53. Степные варвары сражались бесстрашно. Без тени малодушия или сомнений в глазах они смело бросались на пугающе огромных чудовищ, древнейших из древних, что этот мир только помнил. Племя вдохновлялось примером вождя. Если он не ведает страха, то и они не смеют его посрамить! В конце концов драконы оказались повержены, оставив после себя лишь вопрос, что стало причиной их гнева? И вскоре ответ явил себя сам.
По мере отдаления от горы в воздухе всё отчётливей ощущалось присутствие магии. Очень странной, словно искажённой. Но армия продолжала уверенно двигаться дальше. В сознании невольно всплыли последние слова Духа Страха, однако внимание тотчас переключилось на показавшиеся впереди ритуальные тотемы, что нависали над широким и с виду неестественным углублением в земле. А близ них возились шаманы и шаманки под неустанным присмотром зловещий теней. Взор одного из этих мрачных созданий вдруг уловил приближение незваных гостей – и все проводимые здесь ритуалы вмиг прервались. Похоже, далее ход был воспрещён.

54. Присутствие шаманской магии заметно ослабло, но вместе с тем сила искажённой только возросла. Недостаточно, чтобы причинить немедленный вред, но задерживаться здесь надолго не стоило. И всё же непреодолимое чувство любопытства вынуждало немного повременить, чтобы получше осмотреть это место. На самом деле это оказался большой кратер, в самом центре которого ещё лежал осколок упавшего небесного камня. Его цвет казался довольно странным, а поверхность окутывали дивные потоки чего-то схожего на магию, но что ей не являлось. Они пульсировали и переливались, завораживая и даже пленяя сознание, погружая его в пучину странного чувства…
«Покой Мок’хана, - внезапно раздавшийся голос Задиры цепкой хваткой вырвал слабеющий разум из этих странных объятий, - Говорят, в тот день, когда сын хана пал в бою со Львом под личиной Шакала, Отец-Небо обронил «горькую слезу». Это место стало вечным напоминанием о невосполнимой утрате, что понесла Мать-Земля. Но вместе с тем – и бельмом на глазу хана, что не даёт ему прозреть, оглянуться вокруг – и увидеть, во что он в своём слепом безумии превратил Великую Степь. А ещё говорят, что именно Шаман Теней всё это предрёк. Я бы даже хотел сказать, что – подстроил. Но всё же не верю, что он так всемогущ. По правде говоря, я даже не знаю, как мне стоит поступить с этим местом. Так что предлагаю пока просто уйти и не отравлять свой разум вечно тлеющим горем». (*).
Взор старого орка обратился вдаль. Здешние степи казались другими, более гнетущими. Их просторы затягивали туманы нескончаемых полей битв, а порывы ветра доносили запах крови и тлена.

55. Палач хана повержен! Его бездыханное тело лежало среди тысяч других, в окружении тех, кого он казнил по приказу владыки. Пустые глаза распятых и насаженных на колья воинов, что попали к хану в немилость, проклинали чёрную душу того, кого степи запомнят только как мясника и душегуба! И всё же взгляд одного из болтающихся на ветру мертвецов был устремлён не к его палачу, а к Задире. Ужас неописуемого горя таки проступил сквозь пелену бесстрашия в глазах старого орка. Но никто из его племени не смел осуждать скорбящего отца. Ему казалось, что его душа уже успела примириться с этой утратой, что и подтолкнула совершить первый шаг. Но увидеть вживую то, о чём лишь слышал из уст прихвостней хана, оказалось трудней, чем вождь себе представлял.
Осторожно сняв изувеченное тело, степные варвары соорудили погребальный костёр и, завершив все необходимые приготовления, окружили его, приготовившись к началу обряда. Вперёд вышла шаманка, неся доверенный ей боевой топор. Почтительно передав оружие в руки вождя, она отошла в сторону, взяв один из приготовленных факелов. Сам же Задира шагнул вперёд и бережно вложил рукоять топора в холодные руки. Задержавшись на миг, старый воин затем всё же отступил назад, будучи не в силах созерцать эту картину. Решительно взяв из рук шаманки горящий факел, он поднёс пламя к нескольким местам, позволяя ему перекинуться на разложенный хворост, а после бросил его в объятия разгорающегося костра и разразился громогласным гневным рыком. Племя тотчас его подхватило, заставив даже землю под ногами содрогнуться от звуков этой скорбной «песни».
Какое-то время над местом обряда царило безмолвие. Вождь молчал – и племя разделяло с ним его скорбь. Огонь уже понемногу стихал, но только не тот, что бушевал в глубинах души.
«Когда мы с ним говорили в последний раз, - наконец нарушил тишину голос Задиры, - То сильно повздорили. Кричали друг на друга. Я сказал ему, что когда он станет вождём – тогда и будет решать, как и куда вести племя. На что он ответил, что тогда станет Ханом – и заставит меня наконец-то прозреть. И вот я прозрел. Но мне хочется снова ослепнуть…» Старый орк снова шагнул вперёд и зачерпнул рукой горсть горячего пепла. А затем прикрыл глаза и провёл несколькими пальцами по своему лицу, оставляя на коже след серой золы. Его веки снова распахнулись, открывая охваченный бушующим пламенем взгляд, а с уст слетели слова: «Прошу, раздели этот гнев вместе со мной…»
В молчаливом согласии глаза словно сами собой неспешно закрылись. А миг спустя кожа лица в области лба ощутила горячее прикосновение пальцев, что медленно скользнули вниз. Внезапно в нос ударила резкая горечь запаха пепла – и сознание на мгновение провалилось в бездну пустоты и одиночества. Глаза снова открылись. Вокруг уже никого не было. Только догорающий погребальный костёр и чей-то силуэт на другом конце инстинктивно очерченного взором поля боя. Он был похож на Задиру, но ощущался как неотъемлемая часть собственной сущности. Взгляд невольно скользнул на свою опалённую руку. Её обтягивала морщинистая кожа, покрытая остатками горячей золы. А в другой руке крепко лежал топор с клеймом вождя племени.
«Чего же ты ждёшь?! - будто провоцируя, крикнул стоящий напротив Задира, - Давай! Не томи! Дай мне в тебе разгореться!» Из тумана позади него начали выходить воины племени. Но и за своей спиной послышались шаги оных…

56. «Давай же! Давай!!!» - яростно крикнул соперник, подойдя наконец достаточно близко, чтобы лично скрестить топоры. Его глаза всё так же пылали огнём, яростным и бесконечным, в котором хотелось просто сгореть, став его частью. «Ты уже не уйдёшь от меня, старый вояка! - прорычал он, обнажив грозные звериные клыки в довольно злобной усмешке, - Я доведу тебя до конца и сделаю ханом!»
– «Нет! - раздался в ответ рвущийся изнутри решительный рык. Руки и всё тело будто сами оттолкнули соперника прочь, чему тот явно оказался не рад. «Я не пойду за тобой! - снова прозвучало из собственных уст, - Но я позволю тебе идти рядом со мной». Гнев на лице Задиры, стоящего напротив, вмиг сменился гримасой разочарования, а та вскоре уступила место покорному принятию. Он отвёл оружие в сторону и неспешно приблизился, положив левую руку на правое плечо того, кто стоял перед ним. А затем без лишних слов шагнул в сторону, заняв своё место по правую руку. На душе тотчас стало спокойней, и вместе с тем снова вернулось ощущение полного контроля над своим собственным телом. «Спасибо», - коротко поблагодарил вождь, устремив взгляд прямо вперёд, где сквозь пелену тумана уже виднелись укрепления твердыни хана.

57. Линия защиты на подступах к центральному форту впечатляла. Но зачем было её возводить, если война идёт далеко?.. Неужто Шаман Теней и это предрёк? Интересно, предвидел ли он исход этой битвы и скорый конец правления хана? И если да, то нашептал ли ему? Или хан узнает об этом в миг своего низвержения?.. И всё же недооценивать его было нельзя. Хан всё ещё правил этими землями – и на его стороне сражались лучшие командиры Великой Степи.

58. Лучшие из защитников хана с честью пали в бою, сохраняя ему верность до последнего вздоха. Ощутимая утрата для земель Великой Степи. Впереди стояло ещё немало бойцов, но Задира желал избежать лишней крови. Старый орк решительно вышел вперёд и что было сил закричал в направлении форта:
– «Ур’хан!!! Недостойный носить это имя! Выходи и прими вызов чести ра!» Воины племени Ярости тотчас разразились рёвом поддержки, в то время как с другой стороны послышался менее громкий и далеко не такой сплочённый возглас осуждения. Спустя несколько мгновений в воротах форта показалась тень могучего воина, что, держа в руках боевой топор, неспешной властной походкой шагал вперёд. Выйдя из полумрака на свет, перед степным войском во всём своём величии предстал Степной Хан. Его взгляд был полон презрения к тем наглецам, что посмели пойти против него, против орды и против устоев ЕГО Великой Степи.
«Когда-то я тебя уважал, вождь Задира», - довольно громко, но спокойно и размеренно произнёс Ур’хан.
– «Когда-то и я тебя уважал… - ответил старый орк, на мгновение замолчав и с нескрываемым чувством презрения добавив, - хан». На лице степного правителя мелькнула тень возмущения. Выдержав небольшую паузу, он снова молвил:
«С чего ты решил, что сможешь стать лучшим ханом, чем я?.. Ты даже не представляешь, что такое быть Степным Ханом! - в его голос наконец прокрались нотки эмоций, и они казались весьма искренними, словно он действительно верил во всё то, что сейчас говорит, - Сплочать сотни разрозненных племён в мощь единой орды! Решать судьбы тысяч верных степям сыновей и дочерей! Смотреть, как лучшие из лучших истекают кровью ради великой цели! Ради великого будущего наших народов! Ради Великой Степи! - степной владыка на мгновение замолчал, свысока посмотрев на Задиру, а после добавил, - Нет… Ты не представляешь. И ты не достоин поединка со мной. Узри же, как проливается кровь твоих верных бойцов и твоих командиров!» Степной Хан сказал своё твёрдое слово – и отряды верных ему воинов тотчас вышли вперёд…

59. Бессмысленная и беспощадная бойня. И во имя чего? Ради самолюбия не желающего терять власть тирана, готового без угрызений совести сгубить сотни и тысячи тех, кто по какой-то причине всё ещё верил в него? Их кровь, как и кровь многих других Великая Степь ещё не скоро закончит оплакивать. Но как и тьме самой мрачной ночи, любой тирании однажды приходит конец! Силы защищающих хана отрядов иссякали, а стены его форта лежали в руинах. Он будет вынужден принять брошенный вызов или умрёт как шакал, упокоившись в недрах Безликой горы. Впрочем, по виду самого степного владыки казалось, что у него всё находилось под полным контролем. И это весьма настораживало. Однако Задира вновь решил обратиться к нему:
– «Тебе больше не за кем прятаться! И некуда бежать! Прими мой вызов – и мы покончим со всем этим!» Не успело даже эхо этих слов улечься, как издали донёсся крик ворона. Зловещая птица летела со стороны позиций племени Ярости в направлении хана. Внезапно из-за спины степного владыки, словно из ниоткуда показался мрачный силуэт Шамана Теней. Ворон тотчас спикировал вниз, сев на выставленную руку шамана. Какой-то миг – и птица превратилась в бесформенные чёрные сгустки, что слились с одеяниями мрачного старца. Тот повернул голову в направлении хана и легонько кивнул. На лице правителя Великой Степи проявилась злорадная усмешка. Отовсюду начали доноситься звуки боевых горнов прибывающих подкреплений. Преданные хану племена отправили всех, кого смогли наскрести, чтобы вступиться за того, кому они присягнули на верность.
«Вот и всё, Задира! - самоуверенно промолвил Ур’хан, - Это тебе некуда больше бежать! И даже если я тебя пощажу, тебе некуда будет вернуться! Твоей деревни больше нет! Остатки твоего племени собрались здесь! Здесь они и падут!» Эти слова были подобны отравленному кинжалу, что вонзился в самое сердце. Разум не желал в это верить, но яд осознания причинял ещё более сильную боль. Что-то подсказывало старому орку, что хан вовсе не лгал. В какой-то момент вождь вдруг вспомнил о своей дочери, задавшись вопросом, спаслась ли она? Его сердце не тронула ни крупица страха. То ли из-за веры в неё, то ли из-за заключённой им ранее сделки. Неожиданно позади раздались звуки бегущего зверя. К позициям племени мчала странная львица, охваченная благословенным сиянием духов. Приблизившись на расстояние в десяток шагов, она вмиг обратилась в облик шаманки, пройдя ещё немного, прежде чем остановиться. Это была Маджат’рак. К великой радости Задиры, которая была лишь крохотным лучиком света в охватившем его душу беспросветном мраке скорбящего горя. Вождь решительно шагнул вперёд и обнял дочь, как уже давно не обнимал, с тех пор, как она покинула племя, выступив против его воли. Ответив отцу тем же, шаманка мельком осмотрелась через его плечо и тотчас произнесла: «Похоже, я всё же успела».
Прежде, чем хоть кто-то из присутствующих успел даже мысленно задаться вопросами, небеса пронзил громогласный крик гордой птицы. Над рядами воинов племени пронеслась тень птицы грома. Кентавры инстинктивно схватились за луки, но стрелять всё же не стали. Птица спикировала вниз и приземлилась, подняв лёгкое облако пыли и проскакав немного вперёд. Миг спустя земли коснулись стопы могучего варвара – Рейзара из Алых Клинков. Поблагодарив птицу за отличный полёт, коснувшись оперения на её шее, варвар сделал уверенный шаг вперед, навстречу не особо радой ему толпе. «Хорошая скорость», - с улыбкой на устах промолвил он в сторону Маджат’рак.
– «Алый Палач!» - сердито прорычал вождь, угрожающе подняв топор. Меж рядов воинов племени послышался звон обнажаемых клинков.
«Задира!.. - с нахальной ухмылкой произнёс Рейзар, - За твою голову назначена неплохая награда…» - добавил он следом явно с издёвкой, однако хвататься за меч пока не спешил.
– «А твоя может стать хорошим украшением для моего трона!» - угрожающе ответил старый орк.
«Надал! - строго воскликнула Маджат’рак, встав между варваром и отцом, - У нас общий враг! Сначала победим хана! Потом будете играть в дипломатию!» Обменявшись недружелюбными взглядами, Рейзар и Задира разошлись в разные стороны, устремив свои гневные взоры на хана, вокруг которого собиралось новое войско.

60. Их было много. Но одна лишь верность клятве, без истинной веры в своего предводителя, без примера, что мог вдохновить, оказалась не в силах сломить дух мятежного племени. Взгляд Ур’хана нахмурился. На его лице читалось разочарование, но он словно и такой исход вполне ожидал. «Иди – и сделай то, что должно», - решительно промолвил степной владыка, обращаясь к Шаману Теней.
«Да, мой Хан», - покорно ответил старик, развернувшись и вскоре скрывшись в сплетении тумана и дыма. Сам же Ур’хан яростно сжал рукоять топора и направился вперёд, наконец принимая брошенный ему вызов. Заметив это, Рейзар, несмотря на раны и истощение, решительно шагнул вперёд, однако дорогу ему тотчас перекрыл топор Задиры.
«Он мой! - прорычал старый орк, - Не смей вмешиваться в наш поединок!» Варвар лишь поднял свободную руку в знак согласия с изъявленной волей степного вождя – и отступил. Задира же зашагал навстречу хану.
Поступь вождя племени Ярости становилась всё быстрее, пока не переросла в бег. Соперник тем временем уже мчал на него. Два мощных взмаха – и оба прошли по касательной. Клочок меха с наплечника хана, подхваченный ветром, улетел прочь. Под ноги Задиры же упал отрубленный кусок его наручей. Хоть поединки степных варваров и славятся своей быстротой, нередко завершаясь одним лишь смертельным ударом, но этот не мог завершиться столь быстро.
«Ты предал меня! - гневно произнёс Ур’хан, начав уверенно шагать по кругу, прикидывая возможные варианты подхода к врагу, - Предал орду! Предал Великую Степь!»
– «А ты предал свой Путь! - не спуская взгляда с противника, ответил Задира, тотчас добавив, - Шатаз’рруг». На лице Степного Хана проявился оскал возмущения – и он быстрым рывком метнулся вперёд, скрестив топоры.
«Думаешь, я стыжусь того, кем я был?! - прорычал Ур’хан прямо в лицо Задиры, - Ты же сам меня обучал – и знаешь, что это не так! Я начал свой Путь как Шатаз’рруг, а закончил его великим Ур’ханом!»
– «Но так и не понял, что Путь Хана не завершается восхождением на трон!» - возразил старый вождь, яростно оттолкнув степного правителя и попытавшись следом нанести несколько ударов, ни один из которых так и не достиг своей цели.
«Как ты смеешь меня судить, старый солдат?! - возмутился владыка степей, безуспешно проведя осторожную атаку в попытке нащупать слабые места своего врага, - Твоего имени, данного предками, никто и не помнит, как и их самих, - осуществив ещё один неудачный выпад, он отшатнулся назад, избегая ответного удара, - Ты просто обычный задира! - с презрением прорычал хан, резко метнувшись вперёд, - Задирой жил! - череда быстрых ударов посыпалась на племенного вождя, - Задирой ты и умрёшь!» В завершающую атаку Ур’хан вложил всю свою силу, заставив парировавшего её противника на мгновение потерять равновесие. Последовавший миг спустя удар кулаком по лицу слегка оглушил старого воина, а мощный пинок в грудь отправил его в свободный полёт на расстояние в добрую полдюжину шагов.
Боль разлилась по всему телу Задиры. Его старые кости ныли как никогда, а завтра будут ныть ещё пуще. Но уж лучше с ноющим телом на троне, чем на утеху стервятникам бесславно гнить на кресте вместе со всем своим племенем. Мысль об этом побудила вождя тотчас раскрыть глаза – на него уже стремительно надвигалась тень яростно атакующего в прыжке Ур’хана. Лишь благодаря инстинктам воина старому орку удалось отклониться в сторону в самый последний момент, а его отточенное годами сражений мастерство позволило при этом направить лезвие топора вдоль бедра своего соперника, надрезая плоть. Внезапная боль при приземлении заставила хана потерять равновесие и упасть на колено. Топор предательски выскользнул из рук, а сверху нависла тень племенного вождя.
«Ты сражался с честью, Ур’хан, - с долей почтения в голосе произнёс Задира, занося оружие для последнего удара, - Жаль, что правил иначе», - добавил он следом, оглашая конец господству тирана. В тот же миг стая воронов налетела на старого орка, отчаянно атакуя того когтями и клювами. Перед стоящим на коленях Ур’ханом возник силуэт Шаман Теней.
«Идём, мой Хан! - решительно промолвил старец, протягивая руку помощи, - Ты нужнее степям живым!» Из глубины поселения донеслись жуткие звуки: топот целой орды, смешанный со свирепым рёвом, поглощающим крики истошно орущих. Задира тем временем рассекал одного ворона за другим, обращая их в тёмные сгустки, что вскоре просто растворялись в воздухе. В какой-то миг из тумана, крича и вопя, вырвалось несколько инфернальных безумцев. Безразлично миновав Шамана Теней и Ур’хана, они напали на племенного вождя. «Скорее, мой Хан! - более настойчиво произнёс мрачный старик, - Сила врат скоро ослабнет!»
Степной владыка наконец ухватился за руку шамана и, преодолевая боль, поднялся на ноги.
«Демоны?!» - с ощутимой долей возмущения и презрения спросил он.
«Боюсь, в них течёт та же кровь – и они услышали зов, - спокойно и размеренно отвечал старец, - Они скроют следы. Великая Степь не узнает об этом позоре. А затем ты вернёшься – и снова очистишь её!» Хан раздражённо гаркнул, но всё же направился вслед за Шаманом Теней, постепенно растворяясь в очертаниях надвигающихся полчищ непокорных варваров и инфернальных чудовищ.
Наконец сокрушив последнего безумца, Задира поднял взгляд, выискивая беглого хана, однако тотчас узрел клыкастую пасть стремительно бросившегося на него двуглавого цербера. Отблеск варварского меча блеснул перед глазами – и разрубленный демон рухнул на землю. Одна его голова ещё огрызалась, но её тотчас пронзила пара шаманских кинжалов.
«Его нужно догнать!» - воскликнула Маджат’рак, в ответ на что Рейзар лишь посмотрел на Задиру. Взор вождя окинул тот ад, что творился вокруг. Хан бросил всех на растерзание монстрам. Даже своих, кто был предан ему. Сокрушённые духом, они не спасутся. Их нужно возглавить, чтобы дать шанс!
«Идите! - решительно промолвил Задира, - А я их отвлеку!» Не произнося более ни слова, шаманка и варвар бросились пробивать себе путь в тех местах, где ряды врага казались слабее всего. Задира же вдохнул полной грудью и что было сил разразился боевым кличем, что содержал слова предков и был направлен сплотить всех вокруг. Затем взор старого воина скользнул в сторону, по левую руку от него. «А ты, мой проводник, станешь рядом со мной?» - спросил он – и этот вопрос слегка обескуражил. Ответ казался очевидным, но что-то глубоко внутри подсказывало, что от него зависит гораздо больше, чем исход одного безнадёжного боя. В конце концов промедление и стало безмолвным ответом. «Мы с тобой пройдём этот Путь до конца! - решительно заявил орк, - Я, как твой хан! А ты, как мой генерал! Вместе мы исправим всё то, что беглый хан натворил! Завершим всё то, что он начал, но не смог завершить! Вернём строптивых варваров в лоно орды! Поставим на место Империю, чтобы не смела больше лезть в наши дела! И вернём Великой Степи её былое величие!» Слова Задиры немного пугали и тревожили, но его решимость заражала, заставляя даже позабыть о вверенном Её Величеством долге. Геройское сердце рвалось вперёд – назад пути уже нет!

61. Им не было числа! Бесконечные легионы врагов продолжали подступать со всех возможных сторон, сметая всех и вся на своём пути. Степные варвары храбро сражались, но порой одних лишь храбрости и героизма недостаточно, чтобы сотворить невозможное. Чудеса хоть и случаются, но не в этом суровом краю. Задира бесстрашно стоял до конца за всё то, во что искренне верил, не отступив ни на шаг от Пути, что он избрал. Истинный Хан, что так и не взошёл на свой трон, но был признан другими. Его восхождение закончилось здесь, в объятиях Матери-Земли с устремлённым к Отцу-Небу взором. С оружием в руках, как и завещала мудрость предков. Вот и всё, неотвратимый конец надвигался. Оставалось только сражаться, пока хватит сил и пока не угаснет разожжённая ярость!

Ваш путь окончен!

* - Примечания:

Гуджаб’хан погиб в финальном бою ивента «Степной заговор»

Нург’хан погиб в финальном бою ивента «Рисковая авантюра»

Место и обстоятельства гибели Вуш’хана в архивах Империи не найдены

Караван был уничтожен в финальном бою ивента «Охота на контрабандистов»

Мок’хан был убит Граммитом в ходе трёхсторонней войны против степных варваров и врагов из прошлого.